сейчас?
Илья пытался нащупать хоть какой-то реальный, политический, а не сказочный смысл в сверхсекретной спецоперации. Вспомнил, как возмущались немцы оскорбительными публикациями в советской прессе о тайных переговорах Троцкого с Гессом и союзе троцкистов с нацистами, и подумал: «А может, он решил таким образом показать Гитлеру, что окончательно отмежевался от еврейского большевизма и поэтому нападать на СССР не нужно? Маленький Сосо всерьез верит, что немцы тоже живут внутри его сказки и Троцкий ужасно их интересует?»
В очередной сводке Разведупра был подробный разбор германского наступления. Судя по развитию событий, до победы остались считаные дни. Любые упоминания о том, что немцы скоро захватят Францию, бесили Хозяина. Может, не стоило так жестко подчеркивать успехи Гитлера?
Поймав себя на этой мысли, Илья сморщился.
«Господи, помилуй! Ну что за бред! Подчеркивай, не подчеркивай, смягчай, вуалируй, лавируй… Капитуляцию Франции начальник советской разведки Проскуров отменить не в силах».
Пролистав страницы сводки, Илья увидел под ними копию короткой докладной Проскурова на имя Сталина:
«
Он захлопнул папку, бессильно откинулся на спинку стула. Если еще оставались у Инстанции какие-то колебания насчет Проскурова, теперь все. Такая докладная пострашней неосторожных высказываний на заседаниях, доносов Клима и неправильно расставленных акцентах в сводках. Вот уж тут точно появится косой росчерк: «Тов. Берия».
Захотелось вытащить листок из папки и уничтожить, как он делал это с незарегистрированными доносами из сводок областных НКВД. Но что толку жечь копию, когда оригинал уже на столе у Хозяина?
Он хрустел сплетенными пальцами. В голове неслось: «Иван, ты что, думаешь, будто он не знает этих твоих точных цифр? Вредитель Берия по собственной инициативе потрошит военную разведку, а дорогой товарищ Сталин не в курсе? Решил глаза ему открыть? Или пытаешься таким образом отбить атаку Клима? Да Клим ноль без палочки, телегу свою писал по указанию Хозяина. А ведь он предупредил тебя, «слишком честная душа», ясно дал понять, что ты ему не подходишь. Нет в тебе яда и желчи, врать не умеешь».
Илья встал у открытого окна. В лицо пахнуло нежным теплом, бой курантов на минуту заглушил радостный птичий щебет. Он смотрел на пышные белые облака в глубоком синем небе, на зеленую пирамидку Набатной башни.
Впервые за годы работы в Особом секторе спецреферент Крылов нарушил табу. Тщательно выстроенная система служебных отношений дала трещину, и сквозь нее, будто трава сквозь асфальт, пробилась живая человеческая симпатия. Говорящий карандаш позволил себе подружиться с начальником разведки. По должности не положено ни с кем дружить. Только один есть друг: товарищ Сталин.
Илья закурил, слегка успокоился. «Не так много у него летчиков-асов, Героев Советского Союза. Ладно, снимет с должности, но не может не понимать, что при нынешнем состоянии авиации профессионалы необходимы. Допустим, отправит командовать ВВС в какой- нибудь округ, с глаз долой, и просто забудет о “честной душе”. Главное, чтобы до войны не тронул. А как война начнется, он увидит, что такое люфтваффе, и вынужден будет беречь своих летчиков-асов».
* * *
После захвата Норвегии команда немецких физиков, химиков и инженеров обнаружила, что на заводе в Виморке никаких запасов тяжелой воды нет. Оборудование испорчено, большинство норвежских специалистов уволились. На очередном совещании Physik-Musik долго и пафосно разоблачал гнусные норвежские диверсии, обещал скорую расправу над подлыми саботажниками, утверждал, что наши специлисты трудятся не покладая рук, восстанавливают оборудование и налаживают производство.
«Наши специалисты, – усмехнулась про себя Эмма, – откуда им взяться, если в Германии тяжелую воду никогда никто не производил?»
– По данным нашей разведки, – продолжал Physik-Musik, – весь запас тяжелой воды был тайно переправлен из Виморка не в Соединенные Штаты, как предполагалось прежде, а значительно ближе. – Он сделал театральную паузу, поднял вверх палец и громко, торжественно произнес: – Во Францию!
По залу прокатился вздох облегчения. До этой минуты все считали, что годовой запас тяжелой воды давно уплыл с европейского
