потребовать дополнительные справки только по тем вопросам, которые интересуют Хозяина.
Когда-то Илья мог поговорить со Слуцким. Он продержался на должности начальника ИНО целых три года, с тридцать пятого по тридцать восьмой, с ним сложились вполне человеческие отношения. Да, напряженные, ненадежные, но все-таки. Слуцкого отравили по приказу Ежова. Сменивший его Пассов не проработал и месяца. Расстреляли по приказу Берия. Следующим стал Деканозов, его Берия привез с собой из Грузии. Он возглавлял ИНО только пять месяцев, пока Берия не пропихнул его на должность замнаркома иностранных дел, чтобы иметь своего человека в окружении Молотова. Сейчас – Фитин Павел Михайлович, бывший заместитель главного редактора издательства «Сельхозгиз».
Илья усмехнулся. «Допустим, встречусь я с Фитиным, заведу разговор о бомбе. Он вроде бы человек толковый, но ведь сразу доложит Берия, просто обязан будет доложить. Нет, тогда лучше уж идти к Лаврентию Палычу. Но этого делать нельзя, прямой контакт с Берия за спиной Хозяина – верный способ получить пулю в затылок».
* * *
Очередь двигалась медленно. Прошло десять минут. Карл Рихардович заставлял себя не нервничать, не оборачиваться на входную дверь. Прислушиваясь к разговорам, он узнал, что сегодня «выбросили» лезвия «Турист», дают не больше двух упаковок в руки, а после обеда могут «выбросить» пудру «Красный мак».
Перед глазами торчал рекламный щиток. Пухлый желтоволосый ребенок неопределенного пола, в красных трусиках, изогнувшись, мучительно скалясь, держал на плече зубную щетку размером с весло. «
Четыре дурацкие строчки привязались, закрутились в голове. В аптеке было жарко. Карл Рихардович расстегнул пальто, снял шапку, решился опять взглянуть на часы. Двадцать минут одиннадцатого.
«Может, я что-то напутал? Падре не удалось выбраться? Или почувствовал слежку? Утром встал – зубная щетка… О господи, нельзя так нервничать. Уже бывало, что встречи срывались. Падре семьдесят три года, он мог простудиться, приболеть, мало ли? Я спокойно дождусь своей очереди, куплю пару упаковок лезвий “Турист” и зубной порошок. Каждый школьник знает четко… Вечером позвоню из телефонной будки ему в посольство, попробуем договориться о новой встрече».
Доктор вздрогнул, услышав за спиной немецкую речь.
– Покажите этот рецепт аптекарю, написано по-латыни, они разберут.
Пожилая дама в очках, в сером вязаном платке поверх меховой шапки, говорила по-немецки без ошибок, с мягким акцентом. Ее собеседником был падре. Он стоял в десяти шагах и держал в руке бумажку. Встретившись глазами с доктором, едва заметно улыбнулся и кивнул на беломраморный бюст Ленина, торчавший в глубине зала.
Шпиономания пошла на спад, услышав иностранную речь, люди уже не шарахались, только испуганно косились и демонстративно отворачивались.
– Я не понимаю, что мне делать, в какой отдел пройти, – бормотал падре по-немецки, обращаясь к даме и поглядывая на Карла Рихардовича.
– Вон там, справа, отдел готовых форм, видите, где статуя с весами.
Падре растерянно переводил взгляд с доброй дамы на статую.
– Тут столько народу, к прилавку не пробиться.
Дама повернулась к стоявшему за ней толстячку в каракулевой шапке-пирожке:
– Товарищ, я отойду на минуту.
Товарищ молча отвел глаза и слегка попятился назад. Дама пожала плечами и сказала по-немецки:
– Хотела вас проводить, но, боюсь, меня потом не пустят в очередь, а мне обязательно нужно купить лезвия для мужа.
– Благодарю вас, фрау, вы очень любезны, попробую сам, – сказал падре, сунул рецепт в карман пальто и растворился в толпе.
Карл Рихардович дождался своей очереди, купил лезвия, коробку порошка и двинулся сквозь толпу, к бюсту Ленина, с бумажным кульком в высоко поднятой руке.
Пространство возле бюста оставалось свободным, падре пока не появился. Доктор стал открывать портфель, чтобы уложить кулек. Возиться со скользкими замочками на весу, зажав кулек под мышкой, было страшно неудобно, а поставить портфель на ленинский постамент он не решился. Коробка порошка выпала и покатилась по грязному мраморному полу. Доктор не стал ее догонять, убрал в портфель упаковки лезвий, огляделся. Среди серых платков и ушанок мелькнул черный берет. И тут же возле бюста возник молодой человек в овчинной бекеше и цигейковой шапке. Наряд был полуштатский, а физиономия совершенно казенная. Карл Рихардович испугался, не забрел ли сюда какой-нибудь курсант или преподаватель ШОН. Во время занятий по наружному наблюдению они
