– Здравствуйте, Станислав Сергеевич.
Они были давно и хорошо знакомы, Шаховской, как и еще несколько миллионов человек, Говорухина уважал безмерно, фильмы его смотрел столько раз, сколько их показывали – десять, значит, десять, пятьдесят, значит, пятьдесят.
– Ты по делу или просто так, время ведешь?
– Мне нужно с Бурлаковым увидеться.
– С Сашкой?.. – Говорухин вполне мог позволить себе не церемониться и всех так называл – Сашка, Димка, – и никто не обижался, еще бы!.. – Я с утра его видел. Где-то здесь был. А чего вдруг он тебе понадобился? Про музеи решил потолковать? Он у нас музейными делами занимается.
– Про музей и хотел.
– Я только что из Тамбова вернулся, вот у них там музей! Все ругают провинцию, а вот съездили бы, глянули, может, чему и научились у провинциалов. – Тут Говорухин оглядел Шаховского с головы до ног. – А ты чего такой солнечный, Дмитрий Иванович? Влюбился?
Это было так неожиданно и так… похоже на правду, что ему стало жарко и неловко.
– С чего вы взяли?
– Ну, ну, – сказал Говорухин. – Я же режиссер!.. Все вижу. Ишь ты, и покраснел даже! Да ладно, чего ты? Не отобью, не бойся. Некогда мне отбивать. Пойдем, доведу тебя до Сашки.
Они пошли по коридору, ухмыляющийся Говорухин и совершенно красный Шаховской.
– Ты можешь для меня одну штуку сделать? Я вот сейчас придумал.
– Да все, что угодно, Станислав Сергеевич.
– Чего угодно, мне не надо. А подбери ты мне материалы про начало Первой мировой, а? Всего сто лет прошло, а мы уж позабыли! Ей-богу, про Наполеона больше помнят. Вот скажи мне, ты знаешь, как Первую мировую в России называли? Вот как, как?
– Вторая отечественная.
– Я бы сценаристов нашел, может, фильм сняли б. Только материалы мне нужны такие, чтоб за душу брало, чтоб все понятно, с чего она началась и почему закончилась так… трагически. Сможешь?
– Когда вам нужно?
– Да когда, когда!.. В прошлом году уже. Я одну дуру попросил, журналистку, так она мне прислала пятьсот страниц, надергала из научных работ, там сам черт не разберет, чего написано. А ты толковый. Сумеешь?..
«Толковый» Шаховской отлично представлял себе, какую работу придется провернуть, чтобы собрать материалы, да еще такие, «чтобы все понятно» и «чтобы за душу брало», это не Борину статью почитать и поправить, но отказаться ему даже в голову не пришло.
Он быстро прикинул свои возможности.
– Сколько времени есть, Станислав Сергеевич? Если всерьез?
– Если всерьез, месяц, не больше. В помощь своих кого-нибудь дам. У меня в комитете все ребята дельные. Дур не держу.
– Это всем известно. Хорошо, я попробую. Начну готовить, пришлю, вы посмотрите, годится вам или не годится. Если я правильно понимаю, нужна короткая, но емкая историческая справка и какие-нибудь подробности. Совпадения, странности. Да?
– Во-во! Говорю же, понятливый! – Говорухин распахнул дверь в кабинет. – Маша, твой у себя? Я вам гостя привел! Сашка! Выходи!
Секретарша поднялась из-за стола, заулыбалась радостно, как все и всегда при виде Говорухина. Хотя ничего веселого или забавного он не говорил и не делал, часто бывал резок и даже грозен, но почему-то всем казалось, что сейчас начнется какой-то праздник, волшебство.
– Ну, спасибо тебе, Дмитрий Иванович. Если что, вопросы там какие-то, приезжай ко мне на «Мосфильм» или сюда приходи. Я больше нигде и не бываю.
Говорухин потряс руку выскочившему из кабинета депутату Бурлакову – Сашке, – сказал комплимент секретарше и удалился.
Шаховской с Бурлаковым посмотрели друг на друга.
– Прошу прощения, – начал наконец профессор. – Можете со мной поговорить? Недолго.
