Стая привычно начала обступать десантников полукругом.
— Послушай, если бы мы с другом приехали к вам в республику и начали ваших девушек за руки таскать, вы бы не лезли? — спросил Петров, уже чувствуя, что разговором дело не кончится, и оглядываясь.
Скоков прищурился и кивнул.
— Наши девушки не биляди, — изрёк коротко стриженный джигит, многозначительно подняв к небу указательный палец. — Поэтому их никто не таскает! И вы у нас как овцы тихие…
Любят представители южных народов поговорить, тем более когда их много и есть одобряющие каждое слово слушатели из числа земляков. Но сейчас закончить свою красивую и назидательную речь стриженый джигит не успел. Петров коротко ударил оратора в челюсть, зубы лязгнули, по подбородку побежала тонкая струйка крови, он отлетел в сторону, схватился за лицо, с изумлением уставился на окровавленную ладонь.
— Ти на кого ударил?! Я тебя без соли есть буду! Валы их, братья!
Они бросились всем скопом, Скоков успел сбить первого, а потом завертелась злая бессмысленная карусель, в которой трудно разобраться. Борцовским приемом Петрова бросили на землю и забили бы ногами, если бы не подскочивший Скоков, который отмахивался, как разъяренный медведь, пока товарищ не поднялся на ноги. Если бы у десантников были автоматы с примкнутыми штыками, схватка закончилась бы по-другому, а скорей всего — вообще бы не началась. Но автоматов не было, были только девятнадцатилетние мальчишки — вдвоем против восьми своих сверстников, более злых, отмороженных и жестоких.
Коротко стриженный схватил палку и принялся гвоздить ею, как двуручным мечом, бородатый поднял камень, а «оратор» с разбитыми губами извлек из кармана нож. Удары сыпались со всех сторон, рука у Петрова обвисла, взмахи ножа приходились все ближе, дело принимало нехороший оборот…
— Десантура, ко мне! Десантура! — отчаянно закричал Скоков.
По соседней аллее шли три парня из первой роты, они сквозь кусты бросились на крик. Положение резко изменилось: кавказцы разлетелись в стороны, как кегли, и тут же бросились наутек.
— Отходим, быстро! — закричал Скоков.
Десантники побежали к выходу из парка. У ворот перешли на шаг.
— А зачем мы убегали? — тяжело дыша, спросил Петров. — Что мы плохого сделали?
— Избили гостей города, вот что! — сказал Виталик по прозвищу Слон, облизывая разбитые костяшки кулака. — Я, кажется, одному челюсть сломал. А остальное придумают: руки-ноги поломали, искалечили… Ладно, орлы, расходимся, мы не виделись, никому рога не отшибали. Бывайте!
Парни быстро и крепко пожали друг другу руки и разошлись. Трое свернули в одну из боковых аллей, а Скоков с Петровым направились к выходу из парка.
— Так мы же за девушек вступились… — не унимался Петров, массируя ушибленную руку.
— Где они, эти девушки? Может, пошли купить цветы своим защитникам? — саркастически ухмыльнувшись, спросил Скоков.
— Да-а-а… А они палками… Чуть руку не сломали…
— Их больше, им и поверят, — вздохнул Скоков. — Налетит их родня, друзья-знакомые, адвокаты набегут… А за нас кто заступится? Замполит? Или особист?
— Сомневаюсь. Тьфу! — Петров в сердцах рубанул ладонью воздух.
— Вот то-то!
Скоков сплюнул.
— С таким подходом через десять лет нам от них прохода не будет!
— Ладно, философ, надо возвращаться в часть, — вздохнул Скоков.
— Почему?! А кино, шашлычная, переговоры?
— Ты на себя посмотри! Вся физиономия в синяках и ссадинах, форма грязная, погон оторван… Да и у меня вид не лучше. До первого патруля…
Петров махнул рукой:
— Ладно, возвращаемся. Главное, через КПП проскочить. Почистимся, устроим спарринг и спишем на него разбитые морды.
Они вышли за ворота. У киоска с мороженым их окликнула продавщица:
— Эй, солдатики, а ну, ко мне, бегом! — Движением руки она показала, чтобы ребята зашли с другой стороны, и открыла им дверь.
— Вы что, очумели, что ли, бойцы, — в прокуренном голосе не слышалось даже намёка на прежнее сюсюканье. — Куда вы прете
