Посол внимательно посмотрел на резидента:
— Знаешь, Саша, — сказал он необычным для себя задушевным тоном. — Я ведь за долгую жизнь со многими «подкрышниками» работал. Ты ото всех отличаешься. И, конечно, неспроста тебя, подполковника, назначили резидентом. Эта должность полковничья, и генералы на ней сидели. А тут — подполковник! Сразу видно — признание прежних заслуг. Но работа-то другая! А у тебя еще та, старая закваска бродит.
Шаров только пожал плечами.
— А у нас и другие неуемные сотрудники имеются, — продолжил Погосов. — Вот распрекрасная Вера Ивановна Индигова просится в город. И уважаемый Марк Валерьевич ее поддерживает, просит разрешить.
— Вот как? — Шаров насторожился.
— Именно так! — подчеркнул посол, внимательно глядя на резидента. — Я ведь помню твою информацию. Ее, сучку, давно в Союз отослать надо было, жаль, возможности нет.
— И Союза нет.
— Ах, да… Вот ведь какая закавыка, — произнес посол, явно кого-то передразнивая. — Действительно…
— А как обосновывается просьба? — спросил Шаров.
Посол усмехнулся:
— Зубы ей, видишь ли, надо лечить. Траву лечебную купить хочет!
Шаров кивнул.
— Это уважительная причина, — вполне серьезно сказал он. — Тогда надо выпустить.
— Все шутишь? — поднял брови Погосов.
— Нет, Владимир Иванович, — совершенно серьезно сказал резидент. — Я лично присоединяюсь к ходатайству ее супруга. И прошу выпустить гражданку Индигову за лечебной травой!
— Ах, вон оно что…
Посол все понял.
— Ну, раз и ты ходатайствуешь, тогда другое дело!
Они помолчали.
— А что Москва? — деликатно спросил Шаров.
Погосов развел руками:
— Москва — столица нашей Родины!
На этот раз Индигова оделась очень скромно: длинное темно-синее платье, черные босоножки, на голове черный платок. Правда, изначально ее платье имело разрез до бедра и при ходьбе правая нога обнажалась почти целиком, но теперь нескромный разрез был застрочен. Ходить приходилось мелкими, семенящими шажками, но ее это не пугало: главное, оставаться незаметной.
Но незаметно выскочить за территорию ей не удалось даже в скромном наряде: у КПП ее окликнула Клара Комарова, секретарша начальника административно-хозяйственного отдела. Это была женщина лет тридцати пяти, рыжая, с яркой внешностью. К Вере она относилась ревниво, как к возможной сопернице.
— Ты куда намылилась, подруга? — слегка покровительственно окликнула Клара.
— Ой, собралась лечебной травы купить. Зубы болят…
— Вера, ты что? Какая трава? Полчаса как артналет закончился. Вон, на углу забор снесло, ребята восстанавливают. Тебе что, жить надоело? Сходи к нашему врачу!
— Да не хочу я, чтобы сверлили или рвали… Пополощу — и все само пройдет.
Клара подошла поближе.
— Пополощет она! А если Хекматияр в город ворвется? Или просто нападут какие-то шакалы? Стоит ли так рисковать из-за травы? Хочешь, я тебе на заднем дворе нарву сколько надо?
Вера отмахнулась:
— Ой, Клара не паникуй! Никто никуда не ворвется, никто ни на кого не нападет! Вон Владимир Иванович вчера говорил, что события развиваются своим чередом, и если Кабулу что-то будет угрожать, нас вывезут в первую очередь. Вот я и хочу сбегать на базар. Может, в последний раз. Сколько можно взаперти сидеть?
Комарова только рукой махнула, а Вера быстро скользнула в бетонный КПП с синими пуленепробиваемыми стеклами. Молодой прапорщик приветливо улыбнулся красивой женщине, которая была включена в короткий список лиц, имеющих разрешение на выход в
