— Извините, товарищ старший лейтенант. Больше не буду!
Все бойцы засмеялись.
— Разойдись! Отдых полчаса! — скомандовал Матвеев.
Десантники разошлись, кто-то повалился на траву. Прапорщик Сергеев вытащил из коричневого дерматинового чехла небольшую гитару — «три четверти», перебрал пальцами струны, сделал секундную паузу и перешёл на ритмичный простой бой. Через четыре четверти Сергеев запел искусственным хриплым голосом, подражая и Высоцкому, и Розенбауму одновременно:
У него были свои поклонники, и они быстро собрались вокруг, обступив Сергеева плотным кольцом.
Кое-кто начал подпевать:
В сторонке разлеглись на траве, подложив под головы фляжки с водой, Петров со Скоковым.
— Хорошо, что Афган закончился, — сказал другу Петров. — Сергеев там семь лет отвоевал, такие ужасы рассказывал. В любой момент можно было словить пулю. Или пойдёшь в дукан, ну, лавка по-ихнему, за сигаретами, а тебе горло перережут от уха до уха. Головы отрезали и подкидывали к воротам части…
Он поёжился, втянув голову в плечи.
— А у нас сейчас всё ясно: вот я отслужу и останусь на сверхсрочную… Или поступлю в Рязанское училище. А можно на гражданку, там без конкурса на юридический можно поступить…
— Да, без войны хорошо, — потягиваясь до хруста, кряхтит Скоков.
Он вытаскивает из-под головы фляжку, приподнимается в траве, опершись на локоть, делает несколько глотков и морщится — вода почти горячая. Потом снова ложится и мечтательно продолжает:
— А я женюсь на Ленке. Даром, что ли, она меня ждёт. Мать пишет — даже с подружками гулять не ходит…