15
У детей существуют два способа передвижения, один из которых утрачен большинством взрослых. Первый — это плестись и волочиться. Второй — это бежать вприпрыжку. Как правило, нормальный ребенок первым способом движется в школу, а вторым — обратно.
У взрослых, как вы понимаете, утрачен второй способ.
Можно гадать, почему так получается. Можно сказать правильные и умные слова о подвижности суставов и соотношении массы тела с мышечной силой. Можно вздохнуть о грузе прожитых лет. Можно изречь что-нибудь заумное о чистоте души, которая тянет к небу, и совершенных грехах, которые прижимают к земле. И все это будет правильно.
Только результат все равно один, романтик ты или прагматик. Никогда не побежать вприпрыжку по зеленому лугу, если вышел из детского возраста, а в старческий маразм еще не впал.
А мне хотелось бежать вприпрыжку. Еще хотелось смеяться, прыгать, валяться на зеленой траве, подставлять лицо солнцу, раскинув руки лежать и смотреть в голубое небо — пока мир не перевернется и ты не ощутишь себя атлантом, держащим на спине мягкий, упругий шарик Земли, держащим и падающим сквозь бесконечную чистую синь. Но бежать все-таки хотелось больше всего.
И я побежал. Со спортом у меня отношения были хоть и приятельские, но не близкие. Раньше мне и в голову бы не пришло так бегать — не за уходящим автобусом, не в закрывающийся магазин, не за кем-то и не от кого-то, а просто так. Да и не получилось бы. Я пробежал километр или два, прежде чем понял, что организм никак не реагирует на бег. Я даже дышать чаще не стал. И наверняка, если смерить пульс, он останется прежним. Движения мои были четкими и слаженными, я ощущал сокращение каждой мышцы, бег крови по венам, нервные импульсы, заставляющие ноги двигаться. Все тело превратилось в одну великолепную, восхитительную машину.
С сожалением я заставил себя замедлить бег. Подошел к дереву, поразившему меня еще из башни яркими красками.
Дерево как дерево. Яблоня. И цветет вполне обыденно. Но сколько красоты в этой обыденности, как тонки белые и розовые оттенки лепестков, как удивительно махрятся их края! Какой нежный, пьянящий аромат идет от каждого цветочка!
Я даже всхлипнул от умиления, поглаживая цветущую веточку. И дрогнувшим от волнения голосом напел:
— Яблоня в цвету — какое чудо…
Дальше слова не вспоминались. А жалко. Хотелось петь. Смеяться. Бегать, разбрасывая цветы. Смотреть, как ползет по листочку гусеница — пушистая, словно головка новорожденного ребенка; зеленоватая в белую точку, словно свежий огурчик; смешно выгибающая спинку при каждом движении. Чудесная гусеница! Я улыбнулся ей — и она смешно изогнулась в ответ, так что превратилась в смайлик — компьютерный значок улыбки. Наверное, с ней даже можно общаться!
И тут я сделал странную вещь. Ни с того ни с сего поднял руку и залепил себе пощечину. Как впавшей в истерику девице — один раз я такое видел и поразился целительной силе обыкновенной оплеухи.
Никаких половых предпочтений у этого лекарства не нашлось — на меня пощечина подействовала не менее отрезвляюще, чем на ту расстроенную ссорой с парнем девицу. Я глубоко втянул воздух, выругался сквозь зубы и огляделся еще раз.
То, что со мной только что происходило, было неправильно. Ненормально. Да — прекрасный пейзаж. Да — чистое небо. Да — деревья, цветы, трава…
Но это все-таки не повод умиляться каждой букашке!
Эйфория проходила стремительно. Даже не знал, с чем это сравнить. С ощущением пьяного, которого засунули головой под холодную воду? Ну, если бы холодная вода оказывала такой эффект… В фантастических книжках встречалось неоднократно — герой гуляет вовсю, пьет всю ночь, потом глотает таблеточку и прекрасно себя чувствует. Видимо, это мечта всех писателей — пьянство без похмелья. Но я же никаких таблеток не пил…
А зачем мне таблетки? Если на мне мгновенно зарастают раны? Я же функционал с полным набором чудесных способностей. Главное — попасть в ситуацию, где они требуются, — и сразу все заработает!
Похоже, так оно и произошло.
Я посмотрел вокруг уже другими глазами. Идиллический пейзаж перестал радовать. Поздняя весна или раннее лето, обычный яблоневый сад. Только очень запущенный.
Что же со мной было?
