Слава кивнул, вспоминая.
– А… ничего. Пишу.
– Распечатку привез?
– Нет.
– А файл?
Слава покачал головой.
– Ты урод, – сообщил Скицин. – Так вообще-то нельзя поступать. Ладно. Если не хочешь, Ярик…
– Слушай, зови меня Славой. Мне так больше нравится.
Степан пристально изучал его.
– Хорошо, Слава. Бороду отпустить не собираешься? Для окончательной смены имиджа?
– Подумываю.
– Да… что-то с тобой стряслось. Кризис тридцати лет?
– Психолог…
– Давай я все-таки что-нибудь поставлю. «Секретные материалы» свеженькие или еще что-нибудь.
– Давай, только не мистику. Надоела.
– Хорошо, – согласился Скицин. – Вот, «Оливера» записал. Славный мюзикл.
Он стал рыться в кассетах. Визитер допил пиво, откинул голову. Хорошо. Как там Илья с Николаем?
Щелк-щелк… словно переключатель. Картинка, еще картинка… Пока не сошлись. Ладно, удачи тебе, Шедченко. Ярик был прав, смешно жаждать боя с Посланником Тьмы. В этот раз он не способен на равный поединок.
– А я тут, – вновь усаживаясь в кресло, сказал Степан, – с такими забавными людьми познакомился. Клуб любителей детской литературы «Штурман». Хочешь свожу?
Визитер пожал плечами.
– Ты у них один из любимых авторов, – продолжил Степан. – Они меня расспросами о тебе уже достали.
– Писателю вредно общаться с читателями. И кто им сказал, что я детский писатель? У меня нет детских книг. У меня взрослые книги, где действуют дети.
– Но ведь постоянно действуют! – Скицин захохотал. – Признаешь?
– Ну и что?
– Я сейчас собираюсь доклад для них сделать, – вновь хихикнул Скицин. – «Дети в творчестве Ярослава Зарова».
– Интересно.
– Первым вопросом у меня идет: «Почему писатель Заров так не любит детей».
Визитер кивнул.
– Ну спасибо. Дождался я. И почему же?
– Мне приходится опираться в основном на методы психологии, а не литературной критики, – сообщил Скицин. – Что поделаешь, так гораздо интереснее.
– Ладно, не оправдывайся. Мы этот метод вместе вводили. Излагай.
– Если взять твои книги, где в большинстве своем есть герои-подростки, то можно только поразиться количеству мерзостей, которые на них сыплются, – наливая пиво, сказал Скицин. – О, я погромче сделаю, тут такой славный хор! Итак, писатель Заров словно задался целью вывалить на своих малолетних героев все мерзости жизни. От убийств, причем он впервые у нас позволил детишкам вдоволь убивать не только взрослых негодяев, что вошло в обиход с пионерских романов, но и друг друга, и до сексуальных мерзостей разного рода.
– Жесткая детская фантастика. – Слава потянулся за сигаретами. – Я выйду покурю.
– Не увильнешь! – Скицин метнулся к серванту, достал стерильно чистую пепельницу. – На время слушания доклада я торжественно позволяю тебе курить в комнате. Пожертвую здоровьем ради истины. Итак, постулат первый – если бы Заров писал для детей, то он мог бы оправдаться тем, что учит молодежь жестокой правде жизни. Но он, по собственному заявлению, пишет для взрослых. А уверять взрослых, что жизнь – дерьмо, бессмысленно. Они и так это знают.
Визитер откупорил еще две бутылки. «Великопоповицкий Козел» с чешским сыром и впрямь был хорош. Жизнь, конечно, дерьмо. Но приятные частности случаются.
– Давай дальше.
– Постулат второй – вся мировая литература является преодолением писателем тех или иных внутренних комплексов. Кого бы
