– Не видал, – сознался я. – А что?
Он подбежал ко мне, а хорошенькая девица-свидетельница почему-то последовала за ним и встала поодаль, выжидающе глядя на нас.
– Это Люда, – небрежно сказал Ганя и, сочтя объяснение исчерпывающим, затараторил: – Мы с ней шли ко мне, остановились хлебнуть квасу, а бочка заперта, тётка ушла куда-то, интересно, на что начальство смотрит, а «Москвич» прёт за сотню, я ещё издалека заметил, думал, псих какой-то, и вдруг – на тормоза изо всех сил, я обернулся, а он исчез!
Всякий поток нуждается в плотине. Я поймал паузу в Ганином выступлении и влез:
– Сразу?
– В том-то и дело, что нет. Постепенно. Быстро, конечно, но всё-таки не сразу. Как будто в стену вошёл.
– И ты стоял и смотрел? – не поверил я.
– Я-то? – обиделся Ганя. – Я сразу туда бросился.
– И тоже исчез?
– Как видите, нет, – тяжело вздохнул Ганя: ему явно хотелось исчезнуть вслед за машиной.
– Что же там было?
– Ничего не было. Улица как улица. Я на том месте полчаса топтался, пока милиция не приехала.
– А кто её вызвал?
– Тип в майке. Людка бабусю в чувство приводила: старушка чуть в обморок не свалилась – не по ней зрелище, а мужик в автомат побежал звонить.
– В милиции сразу поверили?
– Он говорил: сразу. Только, по-моему, соврал.
– Почему ты так думаешь?
– Он минут десять звонил – это в милицию-то, по «ноль-два»! А потом они приехали, а он сбежать хотел, да я не позволил.
Я вспомнил могучую фигуру «типа в майке» и спросил с сомнением:
– Силой задержал?
– Силой убеждения, – засмеялся Ганя. – Он сам милиции до смерти боится: ясное дело – алкаш.
Слово «алкаш» на цветистом Ганином языке означало «алкоголик». Общаясь с Ганей довольно давно, я уже не нуждался в переводчике. Однако меня интересовало сейчас поведение милиции, явно не привыкшей к такому способу исчезновения автомобилей. На месте дежурного по отделению я бы не поверил «алкашу» даже за эти десять минут. В самом деле, звонит вам некий шутник и сообщает, что в городе только что растаял «Москвич». Вот так просто и растаял, растворился, пропал на глазах. Да я бы его и слушать не стал, трубку бросил. А «алкаш», видимо, обладал гениальным даром убеждения, если в милиции сразу приняли на веру его фантастическое сообщение. Или…
Впрочем, «или» требовало проверки.
– Тебя допрашивали? – спросил я Ганю.
– Расспрашивали, – поправил он и добавил: – У меня сложилось впечатление, что они совсем не интересуются этим делом. Спрашивали, какой марки машина и кто за рулём был. Только один полюбопытствовал, не заметил ли я, сколько времени исчезала машина.
– А ты?
– Заметил: три секунды.
– Откуда такая точность?
– Я считал, когда она таяла. Успел до двух досчитать да ещё секунду накинул, потому что не сразу начал.
Я никогда не уставал поражаться Ганиной необычности. Ну скажите: разве придёт вам в голову засекать время, если у вас на глазах пропадает автомобиль? Да никому не придёт, нелогично это, а вот Ганька засёк, пожалуй сам не ясно представляя, зачем он это делает.
– И как же на это отреагировал Пинкертон?
– Как? – Ганя наморщил лоб, вспоминая, потом присвистнул удивлённо: – Он сказал: «Вдвое меньше». Значит…
– Подожди, – перебил я его.
Сзади стоял «тип в майке» и с интересом прислушивался к разговору.
– Что-нибудь хотите? – вежливо поинтересовался я.
Он отрицательно мотнул головой, двинулся прочь, смешно косолапя – этакий «Бывалый» из фильмов про пса Барбоса, – скрылся за пустой квасной бочкой и, по-моему, затаился там.
– Пошли отсюда, – сказал я. – Дома поговорим.
К себе я не заходил, прошёл прямо к соседям. Ганя отправился на кухню варить кофе, а Люда села напротив меня в кресло и уставилась в окно неподвижными нарисованными глазами.
– А что вы видели? – Я завязывал светский разговор.
– Я видела почти то же, что и Ганя, – отчеканила Люда, помолчала и вдруг, превратившись из мраморной Галатеи в любопытную девушку, спросила: – Вы поняли, что это значит: «вдвое меньше»?
– Это значит, – разъяснил я, – что машина, исчезнувшая в прошлый раз, «таяла» не три секунды, а шесть.
Я знал, что говорил. В милиции не удивились на первый взгляд идиотскому телефонному сообщению. Значит, удивление было раньше. Когда? Вчера, три дня назад, в прошлом месяце. Короче, когда на исчезновение автомобиля понадобилось шесть секунд. Стало быть, в Москве пропадают машины. Пропадают бесследно и загадочно, вопреки всяким законам логики. Да при чём здесь логика: этот феномен даже физика не объяснит. А стало быть, действует не вор- одиночка и не шайка преступников (там-то всё реально, понятно и, в конце концов, наказуемо!), а некая «сверхъестественная» сила, которую милиции не поймать. В последнем я был твёрдо убеждён: попробуй излови невидимку – не уэллсовского (во плоти и крови), а вообще несуществующего… Тут я поискал
