непривычным для них был заход на посадку с малой высоты — пятьдесят — семьдесят метров. Они в училище отрабатывали этот элемент пилотажа только с высоты четыреста метров. Молодому пополнению объяснили: вести воздушный бой придется не только на больших высотах, а часто подходить к аэродрому и производить посадку нужно будет так, чтобы не выдать себя противнику. Поэтому надо уметь садиться с малой высоты, научиться ориентироваться и производить расчеты с высоты птичьего полета.
Одновременно они усиленно изучали район предстоящих действий по карте. В радиусе двухсот пятидесяти — трехсот километров надо было знать все характерные при рассмотрении с высоты ориентиры, прямые и обратные курсы и расстояния до них.
…В этот майский день рано утром пролетел на большой высоте немецкий разведчик. Вокруг него вспыхивали белые хлопья — разрывы снарядов наших зениток. Для новичков полка это был особенный день: они готовились к первому боевому вылету. Их предупредили, что сегодня полк опять включается в боевую работу и на задание возьмут молодых летчиков, прибывших в часть.
Вскоре после того как им объяснили задание, на аэродроме приземлился самолет. Из него вышел низкого роста смуглый летчик. Когда он проходил мимо летчиков, все подтянулись, — приветствуя его.
На груди летчика Бельский увидел золотую звездочку и, когда прилетевший летчик спустился в землянку КП, спросил:
— А что это у него за звездочка на груди?
— Да ведь это Золотая Звезда Героя Советского Союза, это нее летчик Калораш, инспектор по технике пилотирования нашей дивизии! — ответили ему несколько человек сразу.
Так впервые Бельский воочию увидел живого Героя с Золотой Звездой. Разговаривая с товарищами, он не заметил, как к ним приблизились командир полка Дзусов и Калораш. И вдруг инспектор по технике пилотирования подошел к Бельскому и начал что-то говорить на непонятном для него языке.
— Простите, я вас, товарищ майор, не понимаю…
— Разве ты не цыган?
— Нет, я украинец…
— А я-то подумал…
И сразу же, обращаясь к летчикам, начал разъяснять боевую обстановку, а затем сказал, что командование поставило задачу разведать северное побережье Азовского моря, не сосредотачивают ли фашисты там плавсредства. Закончив объяснять задачу, он снова обратился к Бельскому:
— Ну что, сержант, полетим в паре?
Этот вопрос привел его в замешательство. Не помнит уже теперь, что он ему ответил. А майор, узнав о том, что Бельский молодой летчик, еще не вылетал на задания, и, видимо, Поняв его состояние, спокойно сказал:
— А ты не волнуйся. Если радио не будет работать — следи за эволюциями моего самолета. При встрече с «мессерами» я буду, покачивать машину с крыла на крыло, ты сразу же подстраивайся к моему самолету поближе, чуть ниже, прячься под меня. Только не отрывайся от меня, а то могут сбить. Если будем вместе, пускай хоть три десятка «мессеров» повстречаем — разгоним их, нам они ничего не сделают…
Молодой летчик стоял как завороженный. Конечно, пугало названное Калорашем число истребителей — тридцать! Но на душе становилось как-то легче от этой уверенности уже отмеченного высшей наградой Родины летчика. «Вот это да, вот это летчик!.. Пускай хоть три десятка… И при этом такое спокойствие, уверенность», — восхищенно думал Иван.
…Как только показался берег моря, сразу же, с высоты полета, Бельский узнал дорогие ему места: слева впереди далеко заходила в море, словно тянулась им навстречу, Обиточная коса, на самом берегу — Ногайск, районный центр, а за ним, дальше от берега, села Банновка, Борисовка и Лозановка, вплотную примыкающая к селу Партизаны.
Вот они, родные места!.. Здесь он делал свои первые шаги учителя. Какой дорогой и любимой сердцу казалась ему школа в Партизанах, какими сердечными и добрыми ее учителя, его коллеги, любознательными и бесконечно милыми — его ученики!
Хотя никогда не видел этих мест с высоты, он их теперь очень легко узнал. В эти минуты они казались ему еще дороже, чем прежде.
Когда под крыльями самолетов проплыли очертания берега и море осталось позади, вся группа развернулась вправо почти на девяносто градусов и пошла вдоль побережья. А вот и Бердянск, куда Бельский часто водил ребятишек на экскурсии. В это время вблизи их самолетов начали появляться хлопья разрывов, точь-в-точь такие, как он видел сегодня утром, когда высоко в небе летел немецкий разведчик и его обстреливали наши зенитки. Только сейчас стреляли немцы, стреляли откуда-то с тех мест, где любил бродить когда-то молодой учитель со своей ватагой ребятишек во время прогулок.
Мысли Бельского, навеянные встречей со знакомым Приморьем, обрывают покачивания самолета его ведущего и командира всей группы: приближаются «мессершмитты». Раздумывать некогда. Ведомый прижимается к ведущему, стараясь не потерять его. Все внимание сосредоточил только на нем, чтобы удержаться в паре. А вскоре начался и первый в жизни Ивана воздушный бой.
Когда после приземления собрались все летчики, участвовавшие в боевом вылете, майор Калораш начал подробно анализировать все детали полета. Как много, оказывается, допускали ошибок даже опытные летчики. Попало на орехи и сержантам-новичкам, но смысл его слов Бельским почти не воспринимался. Он никак не мог простить себе того, что не сумел по-настоящему увидеть и почувствовать бой… Сколько он думал о нем — первом воздушном бое, внутренне себя настраивал, подготавливал себя к нему и вот не смог даже распознать его… Только теперь, приземлившись, узнал, что участвовал в воздушной схватке.
И вдруг слышит:
— А вот мой ведомый, сержант Бельский, действовал правильно. Видели, как он держался пары? Со взлета и до посадки шел он за мной в паре как привязанный.
Бельский остолбенел. Если бы знал Калораш, как он себя чувствовал, как он ругал себя. А Калораш хвалит! Похвалу эту воспринял молодой летчик в первую минуту как горький упрек и иронию.
Майор Калораш продолжал:
— А что толку в ваших парах? Только взлетели вместе, а как начался бой, разбрелись кто куда. Видать, фашисты попались нам тоже неопытные, иначе недосчитались бы мы многих…
И дальше:
— Запомните, основной тактической единицей в бою является пара: ведущий и ведомый. До тех пор пока пара едина, монолитна, не распалась, — бой, как правило, выигран. Если же пары распались — бой проигран. Таков закон современного группового воздушного боя. Прошла пора, когда сходились группы, а затем завязывались индивидуальные бои — один на один, кто кого, соревнуясь лишь в мастерстве пилотажа и стрельбы.
Стыдно было Бельскому слышать похвалу в свой адрес. Ведь он-то немцев и не рассмотрел, не почувствовал, какие они в бою, а майор и не догадывался, видно, об-этом…
Смысл похвалы Калораша во всей ее глубине дошел до Бельского только значительно позже. И когда ему потом, уже в роли командира, приходилось вводить новичков в строй, он всегда предостерегал их от соблазна инициативных индивидуальных атак и стрельбы. Первое дело новичка — неотступно следовать за ведущим, научиться ориентироваться, в бою, точно выполнять команды ведущего, быстро оценивать тактические приемы противника и противопоставлять свой, а со временем придет черед и атаковать врага, придет первая, а за ней и последующие победы… Правда, к тому времени усовершенствуется радио, оно станет надежным помощником для летчиков в бою, с его помощью легко командовать, управлять боем. Да и общение летчиков между собой в бою имеет большое психологическое значение. Летчик не чувствует себя так одиноко, как раньше, а в отдельные трудные моменты боя живое слово друзей придает силы и уверенность.
В последующие дни были другие задания. На каждое из них выделялись летчики, из них комплектовались пары. Часто при составлении групп не соблюдали принципа принадлежности к эскадрилье. В группе, даже в парах, могли быть летчики из разных эскадрилий. Вот поэтому Бельскому приходилось летать в одном полете с одним летчиком, а в другом — с другим. Поздно осенью, когда 45-й полк находился в тылу, куда прибыл для переучивания личного состава в связи с получением новой техники, летчикам поручили перегнать двенадцать «яков» под Туапсе, в полк морских летчиков. На обратном пути, когда они добирались на попутных машинах, им встретилась санитарная машина БАО — батальона аэродромного обслуживания. В ней был раненый.
— Кого везете? — спросили они.
— Героя Советского Союза подполковника Калораша. Тяжело ранен в бою. Умирает…
От этих страшных слов дрогнуло сердце Бельского.
Прошли годы. И вот в 1965 году Иван. Ильич прочитал в «Известиях» статью одного морского офицера, который рассказал о том, Что был в гостях у пионеров города Лазаревский, ходил с ними на могилу отца, который похоронен вместе с Героем Советского Союза подполковником Калорашем…
В паре с Глинкой
Лето сорок второго, второе лето войны… Враг не давал передышки. Советские воины вынуждены были отходить на новые рубежи.
Не лучше положение было и у летчиков. Вылетали с одного аэродрома, а садились на другом. На прежних уничтожались техническим персоналом подбитые в боях самолеты: их не успевали ремонтировать. Такое случалось, правда, лишь в безвыходной ситуации, когда ничего другого предпринять уже было невозможно. В большинстве же случаев, благодаря трудолюбию и организованности авиаторов, удавалось вовремя восстанавливать подбитые самолеты и угонять их дальше, на тыловые аэродромы, иногда перед самым носом наступающих фашистов.
Подобное случилось на аэродроме Невинномысск 5 августа сорок второго года. Наступающий противник занял Ставрополь и двигался в направлении Минеральных Вод. Одна из вражеских колонн к вечеру этого дня приблизилась к аэродрому, поэтому полк перелетел на новое место базирования — в Новоселецкое.
В третьей эскадрилье, которая последней вернулась с боевого задания, один самолет был сильно поврежден зенитной артиллерией врага, и поэтому лететь на нем было нельзя. Инженер полка Сергей Володин построил технический состав и обратился к подчиненным:
— Сейчас улетит на новое место базирования последняя эскадрилья полка. Но остается один сильно поврежденный самолет, который необходимо отремонтировать за ночь. Если это не удастся, его придется уничтожить, чтобы он не достался врагу. Ситуация сложная: колонны фашистов на, подходе. Возможно, ворвутся на аэродром ночью, прежде чем успеем отремонтировать самолет. Поэтому я не приказываю, а прошу: если есть добровольцы — выйдите из строя!
