минимальна. Уверен, что эта женщина – подставное лицо.
– Мне версия с коварной дамочкой, укокошившей престарелого муженька нравится больше.
– Но факты против этого.
– И какие же?
– Валентинка. Убежденный католик, воспитанник иезуитов, спонсор ближневосточных церквей, увлекающийся археологией, знаток античности и древнеримских реалий никогда бы не послал валентинку.
– Не понимаю тебя. Влюбленный старый пень, молодая жена, послание в форме сердечка – в моей картине представлений о мире здесь нет никаких противоречий.
– Вспомни, Мия, кто такой этот самый Валентин: римский священник, о котором сложена масса легенд и который был исключен Католической церковью из списка святых. Сейчас он таковым не считается. Кельц, как человек воспитанный иезуитами, не мог не знать об этом.
– Слабоватый аргумент, – не согласилась Мия, – миллионы католиков отправляют друг другу валентинки.
– Пусть так. Но Кельц, как специалист по истории Древнего Рима, не мог не знать, откуда пошел это обычай – посылать друг другу любовные послания. Вот, послушай. В Древней Греции лист плюща, очень похожий на нынешнее изображение сердца, был одним из символов Диониса – бога виноделия, безудержного веселья, и естественно, любовных утех. Изображение листа плюща помещали в первую очередь над входом в публичные дома. Обычай этот переняли римляне, и схематическое изображение листа плюща появилось и над их лупанариями[56] . Дети волчицы, как известно, вообще чрезвычайно свободно относились к изображению мужского детородного органа. Они его рисовали повсюду. Над входом в дом их изображения помещали также, как в средневековой Европе подковы – отгоняли злых духов.
– И при чем тут валентинки? – голос Мии вновь приобрел игривые интонации.
– При том, что римляне, оправляя понравившимся им женщинам записки на кусках пергамента или папируса рисовали на них вовсе не сердца, а ровно тоже самое изображение, которое висело над входом в их дома. Но, конечно, не с целью отогнать злых духов, а как символ желания. Ну подумай сама, откуда им было знать, как выглядит анатомическое сердце. Да и разве оно похоже на то, что сейчас изображают на валентинках. Просто мы привыкли, что это изображение сердца. Для древнего римлянина похожий рисунок прочитывался как символ совсем другого органа.
На противоположном конце линии весло захихикали.
– Теперь понимаю. Ты полагаешь, что человек, защитивший диссертацию по древнеримскому праву, не мог не знать, о том, откуда пошла традиция посылать валентинки, и что, в понимании тех, кто ввел эту традицию, на самом деле на них изображено. Поэтому он не мог отправить ее своей молодой жене, или кем она там ему приходится на самом деле.
– Почему же не мог. Он оправил. Только к любовному посланию это не имеет никакого отношения. Достань мне текст. И как можно скорее. Вытряси его из той совестливой отельерши, чего бы это не стоило.
– Сделаю, жди звонка.
Глава XVIII. Представьте
