Вечерняя прохлада опустилась на город. Свежий воздух проникал в комнату на втором этаже сквозь распахнутые настежь двери балкона. По бокам от него тихо покачивались кроны двух финиковых пальм. Скоро сахарные плоды можно будет срывать прямо отсюда – только руку протяни. Сейчас же весь пол был усыпан мелкими, только что опавшими бледно–желтыми цветками.
Агния стояла в дверном проеме с опущенной головой и скрещенными на груди руками. Слез уже не было. Выплакала давно. Со стороны лестницы, ведущей на первый этаж, доносились приглушенные голоса заговорщиков. Обсуждали завершившуюся полным провалом операцию. Мало того, что не добились поставленной цели, так теперь противник будет начеку, и застать его врасплох больше не удастся. И виновата в этом только она! Конечно, ее никто не обвинял, но Агния–то и без слов все понимала. Отец попытался успокоить, сказал – главное, что все живы, но легче от этого не стало.
Из храма Агния спаслась вплавь. Хорошо еще, что с детства умела отлично нырять и надолго задерживать дыхание. Кастраты за ней не погнались. Они накинулись на бессмертных из охраны Ферзана. Едва не дошло до серьезной стычки. Удалились вооруженные до зубов люди лишь после того, как нашелся их начальник. Царский советник успел уединиться с одной из женщин, но разыскать его отец со своими людьми, конечно не успел. Всеобщее осуждение заслужил Леон. Рыжий грек, как выяснилось, в парике и персидской одежде заранее пришел в храм под видом посетителя и в ожидании сигнала от Элая весело проводил время в обществе двух женщин. Агнию об этом, конечно, никто заранее не предупредил. В итоге улепетывал Рыжий грек, как и остальные – через ограду, но без парика и со спущенными шароварами.
Почти стемнело. Грустные размышления девушки были прерваны шорохом шагов. В саду кто–то был. Крадучись, он пробирался по дорожке в сторону дома. Неужели облава? Но как их могли разыскать так быстро?! И что теперь делать? Звать отца? Поднимать тревогу?
Неизвестный прошмыгнул к пальме. Агнию не заметил, стал карабкаться наверх. Медлить нельзя.
Девушка схватила стоявший в небольшой нише глиняный кувшин и, как только голова злоумышленника показалась над перилами балкона, со всего размаха нанесла, как ей казалось, сокрушительный удар. Руки лишь рассекли воздух, кувшин полетел вниз и, конечно, разбился вдребезги. Ловкий акробат успел увернуться и тут же перемахнул через преграду. Сильные руки схватили Агнию. Она собиралась закричать, но в последний момент подавила этот порыв. Обнимал ее зеленоглазый Аполлон из храма.
– Это же я, Кайс. Ты меня второй раз за день едва не покалечила, – произнес юноша.
– Агния, что случилось? – раздался снизу обеспокоенный голос отца.
– Все хорошо, папа! – закричала девушка, – я уронила старый кувшин для полива цветов. Он упал и разбился.
– Ты не поранилась? Я поднимусь.
– Нет, нет! Не стоит. Я сама соберу осколки, – поспешно ответила Агния, – пусти сейчас же.
Последняя реплика была произнесена значительно тише и предназначалась наглецу, который все еще держал ее в объятиях. Он улыбался, глядя на нее сверху вниз. Наконец гречанка оправилась от оцепенения. Ее руки заскользили по телу нахала, едва заметно, почти нежно коснулись его широких плеч, волос, горящих от вожделения щек. Когда молодой человек готов был уже поцеловать ее, Агния сжала кулачки и костяшками пальцев, что было сил, ударила в две, расположенные прямо за ушами, точки. Это был один из тех приемов, которым научил ее еще в детстве отец.
Молодой человек едва не вскрикнул от неожиданности и тут же отпрянул назад. Девушка освободилась и толкнула незваного ночного гостя ладонью в подбородок. Кайс сделал пару коротких шагов по направлению к парапету, споткнулся о него, перевалился и полетел вниз, вслед за кувшином.
Агния схватилась за голову. Наглый поступок молодого перса, конечно, разозлил ее, но ни выдавать Кайса, по крайней мере, раньше времени, ни тем более калечить, она пока не собиралась. К счастью, шум, который произвел при приземлении Аполлон, был значительно глуше, чем грохот разбившегося глиняного горшка. Отец и его товарищи ничего не услышали.
