— А вам не холодно будет? — спросила я, глядя на Вирне, оставшегося в одной рубашке.
— Не будет, — криво усмехнулся он. — Какого черта ты не спишь?! Мишки плюшевого не хватает?!
— У меня ноги болят. И замерзли.
Я не удержалась и всхлипнула.
— Дай сюда, — он сел ближе.
Теплые руки растирали ступни. И от этих прикосновений по телу расползалось тепло. Я так и уснула, положив ноги к нему на колени, пригревшись под горячими ладонями.
И проспала до самого утра, до момента, когда организм сам просыпается, ничем не потревоженный, а на улице уж вовсю светит солнце и чирикают птички. А ты лежишь в тепле, закутанная с головой в теплую куртку, лежишь на чем-то мягком, да и вообще, странное ощущение чужого, но приятного запаха будоражит воображение.
Осторожно я открыла глаза. Вирне спал, уложив (или смирившись с тем, что я сама туда улеглась) меня на плечо. Одна рука его запуталась в моих кудрях, вторая покоилась чуть пониже спины…достаточно прочно она там обосновалась: скинуть я не смогла. Вдобавок ко всему, он еще и был без рубашки.
Я скосила глаза в вырез куртки и едва удержалась от возмущенного возгласа: под курткой на мне была его рубашка. Пусть поверх платья, но все же…как он умудрился меня так закутать и не разбудить? Я ведь просыпалась от малейшего шороха, даже кошка мимо не могла пройти. А здесь мужчине удалось одеть меня, закутать, уложить и еще ворочаться не давать. Талант поди.
Я чуть-чуть покашляла, чтобы хоть как-то намекнуть, что проснулась, хочу есть и умыться. Но Вирне спал слишком крепко и совсем не хотел меня отпускать.
— Доброе утро, — сказала я.
— Леарис, — сонно пробормотал мужчина, — рань такая, спи.
И как-то совсем не по-джентельменски прижал меня к себе еще крепче.
— Вообще-то уже утро, — осторожно сказала я. — Нам не пора идти? А еще я бы искупалась! Ну, или хотя бы умылась. И есть хочется…
— Есть скоро будем. Я уже с утра сбегал, кролика подстрелил.
К горлу подступил комок.
— Я…не ем кроликов.
— Жаль. Худеешь? — не открывая глаз, поинтересовался он.
— Не худею! Я против убийства животных!
— Поздравляю. А я за. И за убийство людей, кстати, тоже. Так что не мешай досматривать мне сон.
— Господин Вирне! А давайте, вы меня выпустите, а сами будете досматривать? А то мне уже надоело лежать.
— Нет. Ты меня греешь. Лежи молча, будь добра.
— Слушайте, — я почувствовала легкую злость. — Я вообще-то принцесса…
Его рука потянула за мои волосы, заставляя шею выгибаться, беззащитно обнажаясь перед самым его лицом.
— А-а-а! — заорала вдруг я и от неожиданности мужчина выпустил меня из объятий.
Из одного коридора выглядывала какая-то каракатица…с множеством шевелящихся тоненьких ножек, двумя длинными усами, подбирающимися к нам и набором жутких глаз.
— Ну, и чего мы орем? — Вирне нехотя поднялся. — Это просто какая-то живность.
— Какая-то живность, — передразнила я его. — И мы спали с ЭТИМ в одном помещении!
— Да она больше тебя боится! — рассмеялся он.
Поднял с земли камешек и бросил. С легким шуршанием каракатица исчезла в недрах пещеры.
— Я здесь больше не останусь! — решительно заявила я. — Там уже светло! Где здесь умыться можно?
