хозяйке особняка Де Клер? Врагов покойного Казимира Перье, премьер-министра? Друзей покойного Адольфа фон Книгге, литератора-моралиста?
– Да-да, Огюст. С первого раза произнести «Уолстонкрафт» без ошибки? Нет, это не есть возможно. Мой муж, мир его праху, так и не научился. Я даже составила список вариантов, во что имеет превращаться моя девичья фамилия. Последнюю запись сделала две недели назад – в Швейцарии, в кантоне Ури. В гостинице мне оформить регистрацию, как «фон Старр-Крафт». Что, у вас тоже воспоминания об Ури? Мне очень туда захотелось вдруг. Давно не бывала, двенадцать... Нет, больше лет. Мы ездили с Перси, с моим бедным мужем. Красивые места очень – горы, водопады. Но в тот год случилось очень плохое дело. Скверное дело, Огюст! Я писать... написала книгу. Не о том, что есть быть в самом деле. Ньельзя! – люди еще живы, полиция следует... вела расследование. Пришлось многое выдумать – и получилось не так скверно. Не так страшно.
Шевалье махнул лакею: тащи поднос!
С опозданием он сообразил, что «тьетя»-англичанка, несмотря на седину в черных прядях, вряд ли намного старше баронессы. Едва за тридцать, и не годы ее состарили. Кто знает, если соскрести с бабочки звездную пыль – не станет ли она даже не «тьетей», а мамой мамы?
– Вы не читали мою книгу, Огюст. Ее уже все забыли. И не надо, она не есть шедевр. Она даже не есть милый пустячок. Всем я говорю, что записала сон. Представьте: миниатюр... маленький долина среди двух живописных гор. Селение... село, где живут горняки. Старая выработка, там копают уже много веков. Редкий, очень ценный металл. У горняков много сказок – volklor, как говорят немцы. В селе верят, что металл проклят гномами. Из-за него люди болеть... А дети рождаются уродами. Или гениями, но это реже... гении – всегда реже, чем уроды!..
Дождавшись лакея, Огюст обменял пустые бокалы на полные. Выпил бы чего покрепче, но рыбалка требовала внимания. Хорошо окуням! Дыши жабрами – и никаких забот. Кажется, баронесса зря волновалась. Ставрида, пеламида, треска...
Стой! Да это же...
Рыбак!
– Однажды некто... Самый-самый обычный мальчик играл в брошенном забое. Упал, провалился в яму, сломал ноги. Родители не иметь денег на врача. Началась гангрена. Добрые самаритяне силой забрали дитя в госпиталь Сен-Джозеф. Бесплатная, благотворительная ампутация двух ног. Он еле выжил. Уже страшно, да? А потом у мальчика отросли новые ноги. Как хвосты у ящериц. Ньет-ньет, не верьте! Пусть это быть кошмар-сказка кантона Ури. Мальчик начал ходить, но врач... доктор... Ньет, не Франкенштейн, его звали иначе. Он хотел из захудальнего госпиталя – в Академию. Чтоб профессор анатомии и герой науки. Он увез мальчика в свой дом. Experimentum in anima vili. Учили латынь, Огюст?
Рыбак рыбака чует издалека.
В первый миг Шевалье подумал, что видит самого себя. Неспешным шагом, от одной стайки к другой; улыбка-наклейка, быстрые взгляды в адрес хозяйки дома... Была и разница – рыбака здесь знали. Раскланивались, улыбались в ответ. Наивная рыбка не чуяла опасности – за своего принимала.
Высокий, гибкий шатен. На загорелом лице – надменная, чуть брезгливая мина. Костюм от лучшего портного. Туфли от лучшего обувщика. На пальце – перстень с крупным солитером. В глазах – скука. За ширмой скуки – злой интерес.
И Шевалье понял, что это – не рыбак.
...Рыба-собака, она же скалозуб. Раскусывает раковины моллюсков и даже панцири лангустов. Но главное оружие – ядовитые иглы. Укол смертелен – яд парализует нервную систему.
– Такая вот сказка, Огюст. Остальное уже не сказка, а полицейские протоколы... Извините, что заболтала вас. Иногда на меня наползает... Этому мальчику? Если он жив, ему за тридцать. Я женщина и мать, но лучше бы ему уйти навсегда. Без лишних ног. Когда я видела Ури в последний раз... Да, он называл себя: «Ури». Он сошел с ума, думал, что в него вселилась целая толпа людей – весь кантон. Удивительно, как он вообще выжил... Расстроила вас, да? Д-дверь, зачем я вообще это вспоминать?
– Почему вы сказали: «Д-дверь»?!
– Что вы! Настоящий англичанин не желать помянуть Врага рода человеческого! Достаточно слова на ту же букву...
Рыба-собака наворачивала круги, принюхиваясь и приглядываясь. Пару раз взгляд шатена скользил по Огюсту. Шевалье почувствовал легкий неприятный укол. Почудилось? Бродит по залу скучающий бонвиван, приценивается к одиноким дамочкам...
