Гудит мертвяк, старается. Mortos voco! Мертвых зову!
– Уходим! – Эрстед забросил за плечо бесполезное ружье. – Но сначала...
Всплеснули полы халата. Скользнула на пол галереи меховая шапка. Одним прыжком, яркой нездешней бабочкой, Пин-эр взлетела на ограждение, встала над внутренним двором. Поискала глазами Зануду, что-то изобразила быстрыми жестами.
– Она хочет петь, – бледнея, перевел полковник. – Господи! Торвен, она собирается петь для тебя. Как князь... Стойте! Госпожа Вэй, не делайте этого! Вам нельзя разговаривать...
Зябкий ветер сдул бабочку с камня.
– Вы неотразимы, пан Торвен, – хмыкнул князь, не теряя присутствия духа. – Вы прямо-таки дон Хуан! Казанова!
Сглотнув комок, застрявший в глотке, Зануда вытер ладонью мокрую лысину. Казанова и есть. Амурчик, rassa do rassi! Он ждал песни, но снизу донесся немелодичный крик на китайском, и сразу за ним – хриплое рычание. Гиены так не умели. Во дворе что-то происходило, что-то ужасное...
Не увиливайте, гере Казанова. Во дворе – девушка. Одна среди нежити. Поет для вас лебединую песню. Не желаете спеть дуэтом? Верная трость с обидой звякнула о камень. Опять! Хозяин, я и потеряться могу. Или Волмонтовичу продамся, в запасные.
– Торвен, вернись!
Извини, командир. Ступени – под ногами... под задницей. Хромать долго, зато съезжать быстро! Забыл, как это делается, дружище? Вспоминай молодость! Сначала ружье... А теперь – песню!
Лейтенант Торбен Йене Торвен шел в рукопашную.
3
Во дворе бушевал самум. Взявшись неведомо откуда, густая пыль мазнула по губам, скользнула в ноздри. Зашелестела, обволакивая трепещущим коконом, забралась за ворот сюртука, заползла под рубашку.
– У-удуш-ш-шу-у-у-у!
Пыль была влажной и ледяной, как песок на отмелях Эресунна. Авангард Нептунова воинства, подкрепленный африканским ветром. Моргая, плохо видя цель, Зануда выстрелил по ближайшей гиене – навскидку, с колена.
– Торвен! Мы здесь!
Голоса сзади – Эрстед с Волмонтовичем бежали по лестнице. И молчание впереди – в воротах. Там, в проломе, Командором, явившимся в ночи за грешным доном Хуаном, стоял Ольгер. Нет, плыл – медленно и неумолимо. Кто-то всемогущий – но не всемилостивый! – приподнял махину над землей, поддержал мощной ладонью, властно толкнул в спину.
За принцем гурьбой валила свита – плечом к плечу, едва протискиваясь в отворенный вход. Мертвецы тоже изменились – шаг затвердел, руки-плети сжались в кулаки, готовясь к доброй потасовке. У крайнего – сабля или длинный нож...
Проклятый колокол! Взбодрил своих!
Торвен взглядом поискал Пин-эр. Почему-то казалось, что девушки он не найдет. Вместо китаянки обнаружится рычащий монстр, дракон с чешуйчатым хвостом... Вот! Не дракон, не пес-цербер – хрупкий мотылек в центре пыльного облака. Кружит в танце с двумя тварями. Порхает с одного плотоядного цветка на другой, отряхивает с лепестков черно-багряную пыльцу.
Донна Анна лицом к лицу встречала Каменного Гостя, заслоняя любовника собой. Офелия с отравленной шпагой рвалась к безумцу Гамлету: «Принц, у меня от вас есть подношенья! Я вам давно хотела их вернуть...»
– Лейтенант!
Бабочка взлетела. Большая, ослепительно яркая – вспышка в ночи. Не песня – рык. Ненависть, презрение, надежда в едином нечеловеческом звуке. На огонь, в пламя, сама – пламя, сама – пожар. Расшвыривая утопленников, опережая гиен, Пин-эр неслась вперед – молния из тучи, дочь грозы, хлопая убийственными крыльями...
...и врезалась в статую.
– Уходим, Торвен!..
В голосе полковника – усталость и боль. Видать, заныла сломанная рука. Зануда с сочувствием вздохнул. Он еще успел увидеть, как погиб Ольгер, Принц Датский. Страж-изменник Эльсинора вздрогнул, пошел сеткой трещин, валясь с
