– Мы сейчас будем говорить. Если эта женщина будет отвечать неправильно, я буду наказывать женщину. Остальным отойти вон туда, построиться и заняться строевой подготовкой! Ответственный – Ут-бе-бе.
Молодой человек, неплохо сложенный, с приятным лицом, вытянулся в струнку и ответил:
– Слушаюсь, господин старший унтер-офицер!
И все голые люди, невзирая на пол и возраст, ушли от нас на ровную площадку. Я смотрела им вслед. И отметила еще одну важную деталь: они шли, поджимая пальцы ног и ковыляя, как люди, которые никогда в жизни не ходили босиком и для которых такая ходьба – мучение. Где же вы потеряли ботиночки? – подумала я.
– И ты иди, – приказал Сато По-изу, который задержался, собираясь, видно, помогать нам.
По-из ушел, а я пожалела об этом – он мог бы мне подсказать и помочь. Я чувствовала, что он добрый человек. Если Сато решит меня неожиданно подстрелить, некому будет предупредить жертву.
Сато огляделся и увидел директора Матура, который послушно стоял в трех шагах от нас.
– И ты тоже! – крикнул он. – Шагать! В ногу! Я вас научу дисциплине!
Матур растерялся.
– А мне зачем? – спросил он. – Я же не дикарь.
– Ты и есть голый дикарь!
Сато издевался над толстяком, и я получила от этого злорадное удовольствие, потому что всегда и всем доказывала, что любое потворство негодяям ведет к вашему же унижению. Негодяи знают только один язык – язык силы. И я не намерена была сдаваться. Правда, я была одна, значит, придется хитрить. Будем хитрить…
Матур, понурив голову, отправился заниматься шагистикой, и это было зрелище, достойное богов. Правда, никто не смеялся – мне было некогда, Сато был лишен чувства юмора, а голые люди не знали, над чем здесь принято смеяться, а над чем – запрещено.
Голый строй был потешен и ужасен. Без сомнения, все новобранцы господина Сато были людьми городскими, далекими от спорта и редко бывающими на берегу моря. Они покорно выстроились у стенки. Молодой человек встал лицом к строю, полный понурый мужчина средних лет поднес к губам самодельную свирель и принялся извлекать из нее пронзительные звуки. Остальные переминались с ноги на ногу.
– Ты зачем сюда пришла? – спросил Сато, убедившись, что никого близко не осталось.
Я смотрела, как Матур проталкивается в строй.
– Наверно, мистер Матур уже все вам рассказал.
– Зачем вы пришли сюда?
Раздался сухой выстрел. Я подпрыгнула – брызнули осколки гальки из-под ног, новобранцы замерли в ужасе.
– Говори, – потребовал Сато.
Какое несчастное существо, подумала я. Все тело в шрамах от ран, порезов и язв, лицо изрезано морщинами, белки глаз желтые, в красных прожилках, волосы редкие, грязные, ногтей на ногах нет – какие-то костяные наросты…
– Мы приехали, чтобы смотреть на голых людей, – сказала я по-японски.
– Зачем?
– На земле не осталось голых людей. А мы ученые. Мы хотели узнать их язык, их обычаи.
– Зачем?
– Чтобы много знать.
– Врешь, – сказал Сато, но не очень уверенно.
– А то, что вы здесь, никто не знал. И вы никому не нужны. Вы можете идти, куда хотите.
– Нет! – воскликнул унтер-офицер. – Это моя река! Это мой лес! Это мои люди!
– Река и лес ничьи, – сказала я как можно тише и спокойнее. – Люди тоже ничьи.
– Люди все поделены, – ответил Сато. – Солдат имеет офицера, ты имеешь мужа.
– Я не имею мужа, – на свою голову возразила я этому бандиту. Тут в нем ожила садистская жилка.
– Ты! – закричал он, тыча в Матура. – Ко мне!
По-из объяснил Матуру, что от него требуется, и сам затрусил следом за толстяком.
– Матур, – спросил Сато, – ты меня любишь?
Не знаю уж, чем Сато так прельстил нашего толстяка – я не присутствовала при завязке их романа, – но Матур, ни секунды не промедлив, вытирая пот, выступивший на лбу от энергичных строевых упражнении, воскликнул:
– Я нас люблю, господин офицер Сато!
– Ты будешь мне помогать?
– Я буду вам помогать.
– Ты готов погибнуть ради императора?
– Ради кого? – спросил Матур, который не знал, кто такой император. Только я в этой компании могла догадаться, что имеется в виду император Хирохито, коротающий свою почетную старость в токийском дворце.
– Ради моего императора! – На всякий случай Сато ткнул пистолетом в сторону Матура.
– Так точно! – обрадованно завопил Матур.
– Тогда знай, что и я люблю тех, кто мне предан. И я дарю тебе жену.
– Что? – Матур захлопал веками. Меньше всего он ожидал получить жену в этом каменном стакане.
– Вот твоя жена. Она будет тебе покорна. – Сато показал на меня. – Она будет готовить тебе пищу, она будет тебя ублажать и родит тебе много детей.
– Так точно! – повторил Матур, и я почувствовала в выражении его лица безмолвный вопль: «Еще этого мне не хватало!»
– Скажи мне, – продолжал Сато, – эта женщина, твоя жена, кому-нибудь нужна?
– Я вас не понял… – Матур согнулся, насколько позволял ему живот. – Кому она может быть нужна?
– Ее будут сильно искать?
Я видела, как крутятся, высекая искры, шарики и колесики в голове директора – он никак не мог сообразить, что скрывается за вопросом Сато, какая каверза? Как выгоднее ответить? Как угадать?
Лицо Матура покрылось потом. По-из, стоявший за его спиной, задрожал от чужого напряжения.
– Женщина… – произнес Матур и сделал паузу, надеясь увидеть нечто на каменном лице японца или услышать подсказку от По-иза. – Об этой женщине уже забыли!
Все, он решил мною пожертвовать, идиот! Объявив меня царицей Савской или мадам Тэтчер, он бы усилил и свои позиции. Но ему показалось, что я унтер-офицеру не понравилась и, уничижая меня, он попадет в фавор.
Сато обернулся ко мне.
– Женщина, – вопрошал он, – что ты скажешь о человеке, которого я дал тебе в мужья? Так ли он ничтожен, как ты? Так же о нем забыли, как обо мне?
– О нем никогда не забудут, – вежливо ответила я. – Вся великая Индия, затаив дыхание, приблизилась к экранам телевизоров и следит за тем, как идут поиски великого господина Матура! Я думаю, что сюда будут стянуты все авиационные эскадрильи из Бангкока и Рангуна. Перед тем как попасть к вам, я слышала, что к ущелью продвигается второй Сомерсетский батальон.
Матур смотрел на меня, выпучив глаза от удивления.
Сато был встревожен и растерян. Допрос рухнул…
– А ты? – спросил он.
– А я была послана, чтобы передать господину Матуру послание от генерала, который командует операцией по его спасению.
– Ха! – радостно закричал Сато. – И попала ко мне в ловушку!
– Но я выполнила свой долг.
– Ты сказала?
– Я все доложила великому господину Матуру. Теперь я никому не нужна. Я могу умереть.
– Нет, – сказал Матур. И замолчал. Может быть, я говорила правильно? Или это злая шутка и за нее Матура расстреляют?
Не хотела бы я быть на его месте.
Сато вытащил было пистолет из-за пояса, потом заткнул его на место.
– Пускай попробуют! – заявил он мне. – Пускай поищут! Меня здесь не найдут за сто лет!
И он пошел вдоль берега, туда, где голые дикари совершали странные телодвижения, которые должны были изображать строевую подготовку.
Уже на подходе к ним он начал кричать, требуя тянуть носок и держать голову выше.
– Что ж вы, Матур? – сказала я. – В капралы захотелось?
– Госпожа, поймите меня правильно! – взмолился нехрабрый директор. – Я хотел сделать лучше, я хотел, чтобы он не обращал на вас внимания. – При этом он сладострастно смотрел на мою обнаженную грудь и шевелил губами, напоминая, что он мой муж.
Я хотела врезать ему в челюсть кулаком, но тут его призвал к себе Сато.
– В строй! – кричал он. – А ну быстро в строй!
Я только отмахнулась от Сато и пошла в другую сторону. Мне надо было подумать. А для этого лучше всего немного искупаться. В моем положении было преимущество – не надо раздеваться.
Я ступила в холодное озеро. Дно круто уходило в глубину. Через пять шагов я была по пояс в воде и, оттолкнувшись от каменного дна, нырнула вперед.
