Я несколько секунд молчала, перед самым важным вопросом вечера.
— Деда, у меня к тебе один вопрос.
— И какой? — теперь в его голосе была добродушная насмешка.
— Ты рассказывал, что с тобой фашисты сделали. Помнишь?
— Да. — Теперь насмешки не осталось. В голосе была только холодная жгучая ненависть. И мне стало страшно. Что должно быть в человеке, чтобы он ТАК мог ненавидеть давно умерших людей? Не знаю. И не хочу знать. И тем более не хочу знать есть ли это во мне. Почему-то мне кажется, что ответ на последний вопрос мне не понравится. Слова падали камнями в трубку. — Помню.
— А больше в нашем роду ни с кем такого не случалось? Или чего-то в этом духе? Ну, там по углям никто не ходил, иголки не глотал?
— Юль, ты с ума сошла?! — напряжение постепенно уходило из дедушкиного голоса. Теперь он мог и поделиться воспоминаниями. Они уже не причиняли такой острой боли. — Я же совсем мальчишкой был, когда все случилось! Кто бы мне что-то рассказывал! Да если бы и рассказывали — не запомнил бы! Не знаю, может, что-то у кого-то и было. Сам иногда вспоминаю — удивляюсь. Как я тогда выжил!? Но выжил же! И до своих дошел! Мне тогда медсестренка говорила, что я горячий был. Все тридцать девять. Как только двигался с такой температурой! А я как сейчас помню — шел и ни о чем не думал. Только внушал себе, что иду в тулупе и в валенках.
— Понятно, — протянула я.
Что ж, по крайней мере, в одном поколении эта
— А с чего ты спросила?
— Сама не знаю. Тоскливо как-то в одиночестве. Соскучилась я по твоим рассказам, по маминым плюшкам…
— Так может нам пораньше приехать, чтобы тебя пирогами покормить?
Дед ехидничал. Несомненно. Но я едва сдержалась, чтобы не завопить что-то вроде: «Боже вас упаси! Не сметь!»
— Не надо! Отдыхайте!
— Ну, тогда пока. И звонить не забывай! Целую!
— И я тебя тоже! Маму там от меня поцелуй! Чао!
— Чао!
Я отключила трубку и уставилась в стену. И чего я добилась? А черт его знает — чего! Подумаю об этом потом! Вот!
В дверь постучали.
— Войдите, закрыто!
— Юль, это я, — в комнату заглянула Надя и улыбнулась мне. — Ну, как ты тут? Тебя эти двое придурков еще не довели до энуреза?
— Доведут, за ними не залежится, — отозвалась я, подхватывая ее легкомысленный тон. — А ты здесь чего делаешь?
— Решила зайти. Уходя с этим клыкастиком, ты была явно не в форме.
— Я и сейчас не лучше.
Надя внимательно присмотрелась ко мне.
— Вижу. Не темни. Что опять пошло не так?
— Я — дура, — призналась я. Но поразить этим признанием Надежду не удалось.
— Я тоже. И что? Живем же как-то!
— Да, но ты просто дура, а я — дура с
Надя подняла брови, и я механически отметила, что до вампирского изящества ей далеко.
— Заметь ты еще и с инициативой.
— Да от этого не легче. Этот клыкастый идиот промолчал — и мы едва друг друга не угробили!
— Это — как?
— А так. Вампир попользовался своей силой для второй печати. А я почему-то восприняла это, как агрессию. И ответила своей. Нравится?
