Лиля едва не зашипела.
– И чем?
– Это фамильный секрет! – приосанился докторишка. – Это чудодейственная мазь, которая образует корку, а рана под ней…
Лиля едва не взвыла. Вот уж простите – чего НЕЛЬЗЯ делать при некоторых язвах – это накладывать мазь. Между прочим, бактерии под ней растут весело и игриво.
Пока еще неизвестно – какой это тип язвы. А потому…
– Тахир, – позвала Лиля. Дин Дашшар, который осторожно снимал пиявок, а потом протирал кожу Его величества спиртом, осторожно, чтобы не попало на язву, обернулся.
– Надо будет промывать рану. Как следует.
– Да, сейчас диагноз поставить не удастся, – грустно согласился мужчина. – Ваше величество, вы позволите?
Гардвейг вскинул брови.
– А что – не видно, что это язва?
И тут Тахир развернулся во всю мощь.
– Видно, Ваше величество. Но покорнейше прошу простить недостойного – ни одна болезнь не возникает сама по себе. У нее всегда есть причина. И именно ее мы попытаемся установить. Если Ваше величество будет так благосклонно и потерпит…
– Потерпит, – кивнул Гардвейг.
Он, конечно, злился. И нога болела. Но!
Было в этих двоих что-то такое… каждый король – прежде всего хороший психолог. Профессия такая. И он видел, что это не связка – учитель-ученица. В лучшем случае – это двое равных. В худшем – главная тут графиня. Судя по тону, по манерам, по уверенности в себе. Но и Тахир тоже многое знает. И вопреки всем обычаям ханганов, спокойно относится к ее приказам. Даже наоборот. Иногда в его взглядах видно… почтение?
Да, пожалуй.
Эта пара стоила наблюдений.
А еще…
Это были первые лекари, которые не заявили: «Мы вас обязательно вылечим». О, нет. Внутренне они были готовы и к удаче, и к неудаче. Ханган немного боялся, а вот графиня была спокойна. Покосилась на банку с пиявками, сморщила нос.
– Уважаемый докторус, как ловили этих тварей?
– На свинью! – оскорбился мужчина.
Лиля облегченно вздохнула.
– Не люблю их. Но полезны. И разумеется, они использовались только на Его величестве?
– Разумеется!
Не врал. Лиля еще раз выдохнула. Им только заражения крови или инфекций не хватало.
– Хотите поможете, – просто сказала она докторусу. Тот фыркнул, но и уходить не стал. Пристроился рядом.
Лиля еще раз извинилась перед Его величеством. Накинула на себя стерильную рубаху с завязками на спине, помогла завязать такую же Тахиру, убрала волосы под косынку – и приступила к работе. Тахир (кстати, недавно сбривший бороду – узнал, сколько гадостей может быть из-за попавшего в рану волоса) уверенно ассистировал. Подавал инструменты, помогал промывать…
Гардвейг, весь зеленовато-бледный (хоть и под обезболивающим – то, которое Лилиан давала Эдоарду, прямо хоть «Королевским» называй), скрипел зубами, но держался.
А Лиля очищала язву. Медленно, уверенно, как учили в свое время в гнойной хирургии… полцарства за фурацилин!
Наконец все напластования были сняты – и Лиля принялась тщательно ее обнюхивать в поисках характерной вони. Кто хоть раз имел дело с гангреной – не перепутает. Но нет. Не гангрена. А что же?
Язва была качественно промыта настойкой календулы, поставлена примочка с морской солью – и все имеющиеся медики принялись расспрашивать Гардвейга. Со всем возможным почтением, но впились не хуже пиявок.
