прогулочной команды — боевые патроны, и не ты один отстреливаешься. Тут немудрено и на товарищеский жакан нарваться, а то и дружественную картечину отловить. В сотнях километров от ближайшей больницы.
Исконному горожанину Фёдору, дитю асфальта и знатоку лучших сортов туалетной бумаги — часто бывает страшно. Но сейчас он в ужасе — все мальчики класса стоят перед ним полукругом и смотрят недоверчиво. У каждого в руках заряженное оружие, что, вообще-то, здесь — норма жизни. Но не при такой же недружелюбной диспозиции!
— Так ты землянин? — вопрос задал Фитиль, прозванный так за вспыльчивость.
— Да, — а чего юлить? Марина вообще не терпела лжи, и его приучила.
— Космодесантного полка воспитанник?
— Нет.
— А откуда у тебя бронетранспортёр?
— Папин. Он мне дал, чтобы Мелкую домой отвезти.
— Так ты её отвёз?
— Ага. Только нет у неё больше дома. Она решила сюда перебраться.
— Мелкая — это Нинка, что ли? Почему ты её так называешь?
— Она сама так мне назвалась — снайпер Мелкая.
Парни запереглядывались.
— Слушай, ерунда получается, — нить разговора перехватил староста класса. — Ну-ка, толком объясни, почему она не в Палкино поехала, где училась раньше, а сюда. И ещё — каким таким снайпером она была, и, опять же, где?
— Ну, я с фланговым дозором шёл, когда сопровождали беженцев из города, а как ручей перешли, нашу группу повернули к холмам, то есть, налево. А уж там её отряд нас и остановил и назначил меня в прикрытие, а остальных — копать. Её там Мелкой звали.
— То есть, ты за наших воевал, землянин?
— Да чего там воевал! — Федька небрежно махнул рукой. — Всего-то два раза и стрельнул. Одиночным и очередью. Очередью попал, — он непроизвольно потрогал штопку на груди куртки.
— То-то я смотрю, мешком на тебе клифт висит, вроде как с убитого, — несмотря на небрежность фразы, в словах Фитиля не слышится презрения. — Автомат тоже трофейный?
— Нет, мачеха дала поносить, пока не вырасту… только в этот момент до Федьки дошло, что, поскольку остальные дружно повернулись лицами к нему, значит заднее для них направление должен наблюдать именно он. А там, на дальнем конце прогалины, шевельнулись кусты. Движение это произошло высоко, и обширно — то есть, зверь сюда ломится немаленький.
Тревожно махнул рукой, указывая на опасность, и… Фагор как-то очень знакомо прижался к ногам:
— Кажется, слоносвин.
— Ни хрена тебе не кажется, землянин! Он самый и есть. Жёлуди на дубах поспели, — группа дружно ушла вправо в кусты, на ходу меняя заряды в стволах. Федька тоже сменил магазин, не забыв и патрон в стволе — вместо мягких тупоносых он приготовился к стрельбе бронебойными.
Увы, мирно разойтись не вышло — уж очень хороший нюх оказался у зверя. И настроение далёкое от дружелюбного. Да и не удивительно. Если Фёдор правильно помнил, ещё Ёжик ему говорил, что эта тварь — единственная на Прерии, которая нападает всегда.
Вывалившееся из зарослей чудовище пошло в атаку, набирая разгон, а деревьев, способных удержать напор подобной туши, близко не оказалось.
Как поступили бы правильные земные дети? Разумеется, разбежались в разные стороны в расчёте на то, что хотя бы части из них удастся спастись. Эти же аборигены готовились к стрельбе, устраивая стволы своих ружей в развилки деревьев и согласовывая, кто вслед за кем и куда станет целить. Федька поступил так же. У него самая большая дистанция уверенного поражения, ему и начинать.
— Ду-дук, ду-дук, ду-дук, — начал он примерно с сотни метров, теми самыми двойками, при которых вторую пулю уводит ещё не слишком далеко, и метя в правый глаз. Старался давить на спуск плавно, только завершив прицеливание. Не зря старался — скотина рухнула ещё до того, как по ней открыли огонь остальные. Вот и
