Прекрасный незнакомец

эти странности заставляли меня любить их еще сильнее.

– Мой папа всегда много трудился, но в свободное время у него возникала то одна мания, то другая. Маме нравится активная жизнь, но папа никогда не соглашался, чтобы она работала вне дома. Она выросла в Техасе и познакомилась с отцом в колледже. У мамы степень по математике, но с тех пор, как они поженились, она то продавала косметику из дома, то какую-то безумную немнущуюся хлопковую одежду. А в последнее время средства по уходу за кожей.

– А чем именно занимается твой папа?

Я замолчала, теряясь в догадках.

Как он может такое спрашивать? Неужели он действительно ничего обо мне не знает?

– Ну, моя фамилия Диллон, так?

Он заинтересованно кивнул.

Макс – англичанин. Возможно, он никогда не слышал о «Диллонс».

Рассказать ему об этом было все равно что сбросить с себя тяжелую железную цепь. Приятно избавиться от бремени, но, кажется, легче оставить все как есть, чем попытаться ее поднять. Всю мою жизнь люди начинали смотреть на меня по-другому после того, как узнавали, из какой я семьи. Интересно, произойдет ли то же самое с Максом.

Набрав в грудь воздуха, я взглянула на него.

– У моей семьи сеть супермаркетов. Региональная сеть, только на Среднем Западе. Но там они довольно известны.

Он замер, прищурив глаза.

– Так, постой. «Диллонс»?Те самые «Любите, чтобы жить, живите, чтобы любить» – эти «Диллонс»?

Я кивнула.

– Ох. Ничего себе. Твоя семья владеет «Диллонс». Понятно.

Макс провел рукой по лицу и тихонько засмеялся, покачивая головой.

– Боже, Сара… я понятия не имел. Чувствую себя полным идиотом.

– Хорошо, что ты не знал, кто я.

Я ощутила в желудке сосущую пустоту. Ну вот, теперь он знает, ктоя, и, возможно, захочет поискать информацию обо мне в сети. Он разыщет статьи об Энди и поймет, какой же дурой я была, слепо игнорируя все то, о чем давно сплетничал весь город.

Он узнает, что кто-то вытирал об меня ноги до того, как я стала его таинственной незнакомкой.

Я отвернулась, чувствуя себя немного подавленно. Мне не хотелось больше говорить о жизни, об истории своих отношений или о семье, и я отчаянно пыталась найти новую тему.

Но Макс заговорил прежде, чем мне удалось что-то придумать.

– Ты знаешь, что меня в тебе восхищает? – спросил он, наливая мне еще один бокал медового вина.

– Что?

– В ту первую ночь, когда мы встретились, и затем в нашу первую ночь на складе в Бруклине ты позволяла мне делать такие вещи… А сегодня покраснела при слове «манда».

– Я знаю! – рассмеялась я, отхлебнув вина.

– Вот что мне в тебе нравится. Твои внутренние противоречия, твоя ранимость. Нравится, что ты из безумно богатой семьи, но пару раз я видел тебя в одном и том же платье.

Облизнув губы, он хищно мне улыбнулся.

– А больше всего мне нравится то, какая ты хорошая и какие плохие вещи позволяешь мне с тобой делать.

– Не думаю, что они так плохи.

– Но в том-то и суть. Большинство решит, что ты чокнулась, когда пришла ко мне на тот склад. Ты богатая американская наследница и позволяешь какому-то распутному британцу снимать тебя голышом. Или как сегодня: записать на видео, как ты мастурбируешь в моем офисе. И ты готова на это, потому что тебя возбуждает мысль, как я буду просматривать