И я вспомнила…
Беннетт успокаивающе скользнул рукой по задней части моей шеи. Я
посмотрела на него, и быстро заморгала. «Я люблю тебя,» прошептала я, чувствуя, как
43
забилось мое сердце. Это было почти невозможно удержаться от того, чтобы не залезть
на него и не попросить его потрогать меня.
«Я тоже люблю тебя.» Он наклонился ближе, коснувшись меня губами. Все люди
вокруг нас закричали ‘ура’ и засвистели. Но он очень осторожно прижался губами к
моему уху и прошептал: «Но, блять, не искушай меня прямо сейчас, Миллз. Не самое
лучшее место, чтобы проверить мою силу воли.»
Я попыталась объяснить, что не играла с ним, что не пыталась соблазнить его
прямо сейчас, но не произнесла ни слова.
Он улыбнулся, заправляя прядь волос за ухо, и этот сладкий жест был испорчен
его почти шипением. «Если ты попытаешься раздразнить меня, когда рядом мой отец,
то я не буду трахать тебя завтра нежно и медленно, а возьму тебя грубо и быстро. Я
оставлю тебя голодной и неудовлетворенной в нашу свадебную ночь.» Он отстранился,
подмигивая, а затем передал блюдо с рулетами Эллиоту.
Я вспомнила, как однажды на совещании Генри нашел мои оторванные с блузки
пуговицы в конференц-зале, и Беннетт дразнил меня, спрашивая, были ли они
действительно моими.
Я вспомнила боль, злость и ужас, которые я почувствовала, когда осознала, что он
может разрушить мою карьеру сейчас прямо на глазах своей семьи.
Но он не собирался этого делать. Он также теребил свои руки, как и я, пытаясь
строить догадки, как они здесь оказались. Наша страсть так на него влияла.
Я убежала в ярости со встречи, когда она закончилась. Воспоминание было так
свежо в моей голове, что я все еще могла слышать открывающиеся двери лифта и
чувствовать тепло его дыхания на моей шее даже по прошествии всех этих месяцев.
