к ним с Дженсеном на Рождество, она была еще совсем ребенком”.
“Я все еще не могу поверить, что он привез тебя к себе домой, а ты умудрился завалить его сестру на заднем дворе. Я бы надрал тебе задницу”. Потом он немного подумал, скребя свой подбородок. “А, хрен с ним. Мне было бы по барабану”.
Я посмотрел на Макса и слегка улыбнулся. “Когда несколько лет спустя, я приехал к ним во второй раз на целое лето, Лив дома не оказалось. Поэтому, я был просто душкой”.
Вокруг нас слышался звон стаканов и приглушенные голоса беседующих. Обед во вторник в Ле Бернардин за последние полгода стал уже обычным ритуалом для нашей небольшой компании. Чаще всего, именно мы с Максом последними усаживались за стол, но на этот раз, остальные, видимо, задерживались на встрече.
“Я подозреваю, за это ты хочешь получить награду”,- сказал Макс, изучая меню, после чего громко его захлопнул. Если честно, мне было непонятно, почему первым делом он брался за меню. На закуску он всегда заказывал икру, а в качестве основного блюда – морского ангела. С недавних пор я стал ловить себя на мысли, что Макс придерживался тех привычек, которые он обрел с появлением в его жизни Сары – и это касалось как еды, так и работы, что делало из него человека привычки.
“Ты просто забыл, каким ты сам был до Сары”,- сказал я. “Не веди себя так, как будто ты жил в монастыре”.
На это он мне подмигнул и расплылся в своей простой, широкой улыбке. “Ну давай, расскажи-ка мне про эту маленькую сестричку”.
“Она самая младшая из пяти детей Бергстрем, и учится здесь в Колумбийском Университете в магистратуре.
Зигги всегда отличалась пытливым умом. Она окончила подготовительную предшкольную программу в три года. А на данный момент она занимается исследованием вакцинации”.
Макс замотал головой и фыркнул, словно, говоря: О чем ты, на хрен, мне рассказываешь?
Я продолжил: “Это самое престижное исследование на всем магистерском курсе. Как бы то ни было, на прошлые выходные в Вегасе, когда вы утащились вслед за своими девочками к столу, где они играли в блек – джек, я получил сообщение от Дженсена, в котором он писал, что приедет ее навестить. Думаю, он пытался вернуть ее на путь истинный, чтобы она не провела остаток дней в окружении химикатов”.
Официант подошел к нам, и заполнил наши стаканы водой, а мы объяснили, что ждем еще несколько человек.
Макс снова посмотрел на меня. “Значит, ты планируешь увидеться с ней снова, так?”
“Так. Думаю, мы сходим куда-нибудь в эти выходные, что-нибудь поделаем. Наверное, снова отправимся на пробежку”.
Я заметил, как от моих слов у Макса расширились глаза. “Ты пускаешь другого человека в свое укромное личное пространство во время пробежки? Для тебя это, должно быть, гораздо более интимным, чем секс, Уильям”.
Я отмахнулся от него. “Думай что хочешь”.
“Значит, ты был рад? Встретиться с младшенькой сестрой и все такое?”
Я был рад. И эта встреча не была чем-то безумным, или особенным – мы просто вышли на пробежку, только и всего. Но меня до сих пор слегка потряхивало от того, какой она казалась неопытной. Я думал, что в ее изоляции от людей крылась иная причина, нежели долгие часы в лаборатории. Я ожидал, что она будет несмелой, или, отталкивающей, либо живым воплощением неадекватного общественного поведения.
Но в Зигги не было ничего такого, и она, определенно, не выглядела, как чья-то “младшая сестра”. Она была наивной, и порой не следила за тем, что говорит, но она, на самом деле, была весьма ответственной и умной, просто слишком много работала. И я мог ей помочь.
Впервые я побывал в гостях у семьи Бергстрем на Рождество, учась на втором курсе университета. В тот год у меня не
