“Очень”- задыхалась я. “Обожаю работать с Лиемаки”.
Мы долго говорили о моем проекте, и о людях, работающих со мной в лаборатории. Он знал моего научного руководителя по его хорошей репутации в области вакцинации, и меня впечатлило, что Уилл был в курсе моей профессиональной области, несмотря на то, что по его словам, в венчурном бизнесе, она была представлена не лучшим образом. Но ему было интересно узнать не только о моем проекте – ему хотелось узнать о моей жизни, для чего он задал мне прямой вопрос.
“Мой жизнь – это лаборатория”,- сказала я, переводя на него взгляд, чтобы понять уровень его осуждения. Он почти не моргал. Я рассказала ему о нескольких студентах – магистрантах, работающих со мной, и целой кипой постдоков, выпускающих бумагу со скоростью света. “Они классные”,- объяснила я, сглатывая, после чего сделала большой вдох. “Но у меня в друзьях женатые ребята, да еще и с детьми, поэтому после работы мы не ходим гонять шары на бильярдном столе”.
“Не уверен, что к тому моменту, как ты заканчиваешь свою работу, открыто хоть одно заведение, в котором ты можешь поиграть в бильярд”,- поддразнил он. “Разве я здесь не для этого? В качестве заместителя старшего брата с проектом по выведению тебя из рутинной жизни?”
“Точно”,- рассмеялась я. “Знаешь, когда Дженсен красноречиво указал на то, что мне нужно заниматься своей личной жизнью, я рассердилась, а потом поняла, что он был прав”. Я замолчала, пробежав еще несколько шагов. “Просто я была сосредоточена только работе, занимаясь сначала то одним проектом, то другим, и пока еще не перестала получать от этого удовольствие”.
“Ага”,- согласился он, тихим голосом. “Но это не есть хорошо”.
Я пыталась игнорировать напряженность его взгляда, и не отрывала своих глаз от дорожки, по которой мы бежали. “Ты никогда не думал о том, что чем ценнее нам человек, тем меньше мы проводим с ним времени?” Когда он не ответил, я добавила: “В последнее время, я чувствую, что не вкладываю душу там, где это нужно”.
Своим боковым зрением я увидела, как он кивнул и отвел от меня взгляд. Он молчал целую вечность, но когда ответил, сказал только: “Да, я понимаю”.
Через несколько мгновений я обернулась на звуки его смеха. Он был низким, отдаваясь волнами по всему моему телу, и проникая в кости.
“Что ты делаешь?”- спросил он.
Я проследила его взгляд, который был устремлен на мои руки, перекрещенные на груди. Я засмущалась, но призналась: “У меня уже сиськи болят. Как вам, мужчинам, это удается?”
“Ну, начнем с того, что у нас нет…” Он неопределенно махнул в сторону грудной области.
“А как насчет другого? В чем вы бегаете, в боксерах?” Черт возьми, что это со мной? Проблема первая: отсутствие речевого фильтра.
Он снова посмотрел на меня в замешательстве и чуть не споткнулся о сломанную скамейку. “Что?”
“В боксерах?” – повторила я, произнеся вопрос в три кратких слога. “Или вы пользуетесь другими приспособлениями, которые придерживают ваши мужские причиндалы от…”
Он остановил меня громким лающим смехом, который эхом отдался от деревьев, окутанных ледяным воздухом. “Нет, не в боксерах”,- ответил он. “Внизу у нас слишком много двигающихся дополнительных частей”. Он подмигнул мне, и со все еще игривой полуулыбкой на губах, перевел взгляд на дорожку.
“А у тебя есть эти дополнительные части?”- не унималась я.
Уилл одарил меня обалдевшим взглядом. “Если тебе так интересно, на пробежку я надеваю тренировочное белье. Оно сшито специально для того, чтобы мужские части оставались в сохранности”.
“Кажется, в этом смысле, девушкам повезло больше. У нас нет частей, которые…, я беспорядочно указала рукой на
