— Я выполняю, — ответил он шепотом, — однако…
— Никаких однако, — оборвал я. — Ждите.
Козлоногие, загнав народ в трюм, совершенно не обращают внимания на пленных, что значит, по прибытии нами займутся другие, специализация — это уже уровень развития, но он есть и у волков, и у термитов.
Чем общество древнее, тем выше специализация. Люди создали общество недавно, потому у нас не так заметно, а вот в обществе муравьев, что старше людей на сотню миллионов лет, различия уже такие, что рабочего от солдата отличишь даже по виду, хотя и там можно переходить от одной профессии к другой, а вот у термитов, что старше самих муравьев на сотни миллионов лет, вообще каждый делает только свое и чужой работой не интересуется…
— Это нам на руку, — пробормотал я. — Скоро начнем готовить факелы к тому самому моменту…
— Ваше величество, — сказал Кенговейн, — не в руках же держать горящие тряпки!
— Придумаем, — пообещал я. — Пока просто не привлекайте внимания.
Сосредоточившись, я попытался призвать меч, и сердце безумно возликовало, когда через мгновенья рифленая рукоять легла в мою ладонь.
— Какой же я гений, — пробормотал я, — какой же стратег!.. Как хорошо играю, когда у меня столько козырей…
Альбрехт спросил быстро:
— Ваше величество?
— Сработало, — ответил я шепотом. — Хоть что-то да сработало, ваша светлость! А вот теперь начнем всерьез…
Странно было бы, если бы начал вооружать сперва других, потому коротко перевел дыхание, лишь когда на поясе оказался молот Мьёльнир, а за плечами лук Арианта.
Альбрехт, Норберт, Тамплиер и Сигизмунд ко мне спинами, загораживая от остальных, на полу быстро растет горка Небесных Игл, Комьев Мрака, Костяных Решеток, а в завершение я призвал Зеленый, Травяной, Красный, Озерный, а также ряд мечей и топоров, скованных для меня гномами, оружейниками Вестготии, подаренных королями сопредельных стран и других соседних и несоседних королевств, что с помощью дорогих подарков воинственному королю устанавливали добрые отношения.
В конце принялся призывать все те мечи и топоры, которые брал в руки во время последнего обхода лагеря, и выросла еще одна внушительная куча.
Я тяжело вздохнул, чувствуя сильнейшую слабость во всем теле, сказал заплетающимся голосом:
— Можете повернуться, но только тихо…
Свет от моего огонька слабый, но Альберт все же тихонько охнул, а у остальных глаза стали шире, чем у филигонов.
Норберт спросил напряженным голосом:
— Это… нам?
Я вяло махнул рукой.
— Вооружайтесь. Но ни шагу, пока не зажжем факелы. Древками обеспечу… по крайней мере, попытаюсь.
Они ждали, я долго пыхтел, ничего не получалось, наконец сообразил поменять объект призыва, удалось перенести несколько палок, которые бросал Бобику. Все остальные, даже шесты, на которых держится мой шатер в лагере на болоте, не удалось и сдвинуть. Они хоть и мои, но я до них не дотрагивался, так что тупое заклятие их наотрез не признает.
Норберт вздохнул с удовлетворением, передал такие драгоценные палки самым надежным соратникам. Те отодвинулись в дальний угол, их загородили спинами, и работа по наворачиванию тряпок на древки началась.
Подошла Боудеррия, слабый свет снизу странно подсвечивает ее лицо, делая нижнюю челюсть широкой и неправдоподобно мощной, а глаза прячутся в тени за высокими скулами.
— Мои в порядке, — сообщила коротко, — целы, делают факелы.
— Никогда не забываешь, — сказал я, — кто у них вожак?
Она коротко усмехнулась.
— Кто-то должен заботиться о них? Мужчины такие забывчивые.
— А ты как заботливая мамаша? — спросил я. — Не пора ли завести своих детей? Могу помочь в этом интересном деле… Кстати, вот для тебя подарок.
Я вытащил из-за спины и подал ей мечи с длинными узкими клинками.
Ее глаза вспыхнули восторгом, ахнула, прижала ладони к груди.
— Мои мечи?.. Как ты их пронес?
— Для тебя старался, — сообщил я скромно и, видя, как жадно она ухватила свое оружие, сказал с пониманием: — А детей, ты права, заводить тебе рановато.
