— Потому что будет бой, — объяснил я так же тихо. — И оба погибнут… Нет-нет, я стратег и не стану беречь даже близких, если их гибель даст отечеству больше, чем их жизнь. Но я хочу, чтобы оба участвовали в финальной битве! Там если и погибнут, так будет за что. Судьба всего мира… это есть за что, верно?
Она спросила серьезно:
— Что насчет меня?
Я ответил с неловкостью:
— В последней битве щадить не буду никого. В том числе и такую драгоценную драгоценность, как я сам. Прости, но судьба у людей… нелегкая. Мы сами ее выбрали, когда сорвали запретный плод, проявив своеволие и независимость. Потому все сами, сами… А теперь возвращаемся!
Глава 3
На Тамплиера и Сигизмунца я старался не смотреть. У обоих вид, словно обманул, вывел на простую прогулку, а сам тайком езжу совершать подвиги.
Боудеррия сразу отправилась к своему отряду, я принял лордов и военачальников, решали десятки вопросов настолько мелочных, что даже не знаю, мир рушится, а люди забивают себе головы всякой чепухой и даже рениксой.
Наконец наступил вечер, в лагере привычно начало затихать, зато оживились отряды, которые я называл ударными, назначенные участвовать в боях еще до серьезной войны.
Не дожидаясь сообщений разведки, начали медленно выдвигаться по болотным тропкам в лес, а оттуда в сторону опушки, откуда откроется вид на чудовищный Маркус.
Тропу за это время замостили срубленными деревьями, сверху заложили ветками, теперь можно по трое в ряд, дальше мелкие деревца, потом лес.
Умельцы вдоль тропы поставили свечи с обеих сторон и умело укрыли от ветра колпаками из промасленной бумаги. Для привыкших к слабому свету глаз вполне ничего.
За сотню ярдов до выхода из леса остановились на короткий отдых, хотя ждать долго не пришлось. Едва наступила ночь, темная и беспросветная, хоть глаза выколи, послышался стук копыт и конский храп.
На тропке показался конный разведчик, быстро отыскал меня взглядом, явно хорошо видит в темноте, прокричал, не покидая седла:
— Ваше величество, отряд чужаков вышел из их крепости!
— Где они сейчас? — спросил я.
— Направились к Штайнфурту!
— Снова? — спросил я. — Значит, не всех в прошлый раз… Сколько их?
Он крикнул с надрывом:
— Много! — крикнул он. — С полсотни!..
— Полсотня, — произнес я горько, — уже много. А в корабле их наверняка тысячи. Хорошо, возвращайся.
— Какие указания?
— Сэр Норберт в курсе, — сказал я строго.
Он повернул коня и умчался красиво и лихо, мои военачальники сгрудились за моей спиной в ожидании указаний.
Боудеррия сказала с пониманием:
— Всякому хочется услышать что-то от самого великого Ричарда. Я слышала, ваши слова обладают магической силой.
— Тьфу-тьфу, — сказал я сердито. — Кто-то хочет поссорить меня с церковью?
— Некоторые, — сказала она таинственно, — даже говорят, какой именно силой…
— Я бы этих некоторых сразу на виселицу, — сказал я мстительно.
— Магической, — уточнила она, — в хорошем смысле. Вы же паладин? Но, как король-паладин, обладаете большей силой, чем просто паладин.
— Тогда паладин-король, — сказал я. — Так скромнее.
Она посмотрела на молча слушающих военачальников, хитро улыбнулась.
— Но смысл тот же. Вы свое не уступите, ваше императорское величество.
— Я те дам императорское, — пригрозил я.
— Разговоры идут.
