Все радостно сбросили на землю рюкзаки и стали раскрывать пакеты с едой. Я заступил на пост первым; не запивая, проглотил несколько таблеток аспирина из карманной аптечки и встал спиной к стене, откуда мог следить и за дверью, и за туннелем.
Несколько минут в мертвой тишине раздавалось только шуршание оберток, жевание и чавканье. Заглотав еду, Джордж сменил меня на часах, и я с удовольствием присоединился к остальным – аспирином не больно-то пообедаешь. Жуя сандвич, Донахью возился с огнеметом, проверяя его состояние.
– Боюсь, он уже ни на что не годен, – грустно констатировал святой отец. – Горючей смеси не больше чем на десять секунд. Не стоит орать его с собой.
– Тогда возьми вот это! – Джессика протянула ему пневматический пистолет.
– Но, Джесс… – нерешительно начал он.
– Ведь это твое любимое оружие?
– В общем, да.
– Ну и бери его! У нас достаточно патронов, а я воспользуюсь винтовкой эм- шестнадцать – вообще не люблю огнестрельного оружия.
Истинная правда: если я даже в повседневной жизни никогда не расставался со своим "Магнумом-357" компании "Смит и Вессон", даже в душ брал его с собой, то Джессика и на задании предпочитала пользоваться тазером. Пистолет выстреливал крошечные острые крючки на длинных проводах. Когда крючки попадали в движущуюся цель, например в тело человека, электрическая батарея посылала заряд такой мощности, что им можно было свалить разъяренного носорога. Но только лишить сознания, а не убить. Тазер – абсолютно безвредное оружие. Иначе Джессика не могла: негативные психические вибрации, исходящие от огнестрельного оружия, объясняла она, нарушают ее умственную гармонию. Я усмехнулся про себя. Уж эти мне специалисты по психике! Жить с ними невозможно, но и без них никак нельзя…
– Я все слы-ишу! – пропела Джессика, вынимая из обертки яблоко.
Вот те раз!
Опустив флягу, Ричард завернул колпачок на емкости и вытер рот.
– Какие у кого мысли насчет туннеля? – обратился он ко всем сразу.
– Возможно, это коридор безопасности, вроде того, какой в нашем штабе, – предположил я. – Оказавшись за наружной дверью, свой знает, что делать, и может идти по нему безбоязненно. А чужой будет натыкаться на ложные тревоги и другие неприятные вещи.
– Слишком много допущений! – изрекла Минди ртом, набитым конфетами. – Мы до сих пор не знаем, с кем имеем дело. Или с чем. Животным, растением, минералом? Смертным существом, духом, конструкцией?
– Хорошим, плохим, нейтральным? – завершила Джессика это перечисление.
– Когда же мы будем хоть что-нибудь знать наверняка? – Отец Донахью, видимо, настроился на философский лад. – Клянусь верой, девочка, даже в самом плохом человеке живет искра добра, а капля зла таится в каждом из нас.
– Но смерть – это уж наверняка! – резко возразила Дженнингс, дожевывая конфету.
Так, дело дошло до рассуждений на отвлеченные темы – все, значит, отдохнули. Я встал и стряхнул крошки с форменной куртки.
– О'кей, перерыв окончен! Проверяем запасы и в путь!
Как заведено, мы убрали за собой место стоянки и упаковали мусор. Чувствуя необыкновенный прилив сил, я снова встал на часах, пока остальные члены отряда быстро просматривали груды снаряжения – такая срочная инвентаризация. Работать – лучше; не думаешь о наших недавних потерях.
– О'кей, чего не хватает? – спросил я, когда они все обозрели.
– Бочки воды, большой палатки, всего альпинистского снаряжения, надувного плота и костюмов для подводного плавания.
– Ну, последнее – потеря небольшая. – Отец Донахью с трубным звуком
