значения, но если бы он вернулся живым, у Арсхауда неприятностей было бы больше, чем он хотел. Что-то в этом роде. А что?
— В бомбе, которая уничтожила Банатри, был ба-родиновый катализатор, помнишь? Это очень редкое, дорогое и тщательно контролируемое вещество. Каждый его грамм находится на учете, кроме того количества, что было на заводе на Пешарке, который взорвали за год до Банатри. Если у Абена Арсхауда был бародин или он был как-то с ним связан, это могло послужить серьезным указанием на то, что он либо знает человека, убившего Банатри, либо это он и есть.
— Насколько я помню, он здесь уже двадцать лет, — заметила Дерси.
— Одну минутку. — Польский посмотрел в сторону, как бы к чему-то прислушиваясь. — Я связывался с моими людьми на станции, — сказал он спустя некоторое время, — Арсхауд не значится в списках подозреваемых, потому что, как вы сказали, по имеющимся данным, он прибыл сюда задолго до катастрофы на Банатри и, следовательно, сам не может являться этим человеком.
— Вы уверены? — спросил Рикард. — Не мог ли он прибыть, потом улететь, а потом снова вернуться на одном из тех спасательных ботов с угнанного грузовоза?
— Я собственноручно проверил на станции все соответствующие записи. Он не мог покинуть Колтри, минуя станцию, хотя доставить его сюда незамеченным бот и мог… Еще один момент. — Польский опять посмотрел куда-то в сторону. — Нет, никаких упоминаний о том, что он когда-нибудь улетал. Но что-то ему известно, и я хочу это выяснить.
— Ваши люди там, наверху, должно быть, очень ловкие, — сказал Рикард.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы были с ними в контакте всего ничего. А на станции минимум три базы данных, и, чтобы все их проверить, времени понадобилось бы несколько больше, чем мы здесь разговариваем.
— Что ты имеешь в виду? — опять повторил Польский.
— Видите ли: обычные архивы, зашифрованные архивы, альтернативные архивы…
— Я ничего об этом не знаю. — Польский был явно ошарашен.
И Рикард рассказал о том, как в поисках информации об отце он наткнулся на файлы, содержавшие секретные сведения о неофициальных перемещениях грузов и людей. Польский слушал с недоверием, но в глазах его временами появлялось выражение, свидетельствовавшее, что он принимает информацию от своих людей на станции.
— Ты прав, — объявил он, когда Рикард закончил. — Я получил подтверждение существования этих файлов, но, чтобы взломать те, которые защищены от доступа, потребуется время. Но как, черт меня подери, ты их нашел?
— Я — специалист, историк. И в этом качестве никогда не исхожу из того, что официальные архивы — это единственно существующие архивы. Но вы-то как их пропустили?
— Я сотрудник федеральной полиции. И в этом качестве исхожу из того, что федеральные служащие ведут архивные записи согласно соответствующим предписаниям. Чертовски глупая предпосылка, надо признать. Может, тебе доставит удовольствие узнать, что теперь будет проведено полномасштабное расследование деятельности Сольвея за все время его директорства. Я думаю, мы найдем много интересного. Он… подожди — ага! Согласно официальным записям, Абен Арсхауд появился здесь двадцать лет и сто сорок три дня назад. В одном из секретных файлов указывается, что он отбыл на Пешарк как раз за сорок дней до взрыва на заводе. Никаких записей о том, что он когда-либо возвращался. Но он — здесь. Интересно.
— Итак, вы получили своего человека, — сказал Рикард, — если не принимать во внимание, что он также убил и моего отца.
— Ты собираешься доставить мне неприятности?! Вина Арсхауда перед Федерацией несколько больше, чем перед тобой!
— Согласен, но я пойду с вами.
— Справедливо. Остается выяснить, где его искать.
— Если разрешите, — подала голос Дерси, — пока вы двое тут мило беседовали, я кое-что нашла. — И она показала на лаз, темневший в боковой поверхности противоположной части стола Арсхауда.
— Мы уже потеряли слишком много времени, — сказал Польский и, согнувшись, скрылся в темноте. Рикард предостерегающе взглянул на троих служащих, которые, стоя у двери, молча наблюдали за происходящим, затем вслед за Дерси нырнул в лаз.
Узкий проход некоторое время шел вдоль стены, потом свернул налево. Дойдя до винтовой лестницы, они быстро, но без излишней торопливости поднялись по ступенькам и оказались на крыше здания, на высоте четырех этажей над улицей. С одной
