тот же переулок появился и дракон, его голова, если это действительно была голова, тянулась вперед, чуть покачиваясь на своей полупрозрачной змеевидной шее.
Переулок оканчивался тупиком. Ворот по его сторонам не было, других выходов, кроме того, по которому они вошли, — тоже. Вместе с Рикардом и Дерси в ловушке оказались еще шесть или семь человек. Все, что им оставалось делать, это, замерев от страха, ждать.
Все стояли не шевелясь. Глаза дракона вращались из стороны в сторону, как будто он не мог как следует оглядеться по сторонам. Затем его взгляд на некоторое время, казалось, остановился на Рикарде.
После этого дракон ушел.
4
Следующие три дня Рикард и Дерси провели, стараясь посетить максимально возможное число окрестных баров, таверн и ломбардов. Везде они усердно расспрашивали об Арине Брете, но не встретили никого, кто знал что-либо полезное, молва об их поисках тоже пока еще не успела привести к ним каких-либо информаторов.
Вечер третьего дня застал их в ресторане «Ретрейн», месте, которое во всем являлось полной противоположностью «Тройсхле». Чтобы добраться до узенькой улочки, в конце которой находился «Ретрейн», нужно было пройти через один из самых бандитских районов города, поэтому наткнуться на него случайно было практически невозможно. С другой стороны, несмотря на такие особенности местонахождения, сам ресторан был практически безопасен для каждого, даже для туристов.
Он не поражал воображение огромными размерами: за двадцатью столиками нижнего зала Могли одновременно расположиться восемьдесят посетителей, тогда как два зала поменьше, наверху, могли поместить еще сорок. Рикард и Дерси сидели в главном зале.
— Не похоже, чтобы нас собирались атаковать толпы желающих подзаработать информаторов, — сказал Рикард, когда им принесли бифштексы.
— Но ведь мы только начали, — возразила Дерси. — В подобных случаях требуется время, чтобы слухи дошли до нужных людей.
— Я понимаю, что сейчас, после двух лет поисков, еще несколько дней ничего не значат, но не могу не волноваться.
— Можешь волноваться сколько душе угодно, только не суетись.
— Именно на этом я себя сейчас и ловлю. Видимо, это происходит потому, что я знаю: он здесь и жив…
— Это не больше чем предположение. А предположения могут быть и ошибочными.
— Понимаю. И напоминаю себе об этом каждый раз, когда начинаю чересчур дергаться.
— Послушай, — спросила Дерси, дожевав очередной кусок бифштекса, — это, конечно, меня не касается, но что ты собираешься делать, когда найдешь отца? Предположим, что он жив.
— Я и сам не знаю толком. Если он, к примеру, в беде, то для начала постараюсь ему помочь.
— А что потом? Оставим в стороне вопрос денег. Глядя на тебя, я все больше прихожу к выводу, что сейчас это уже не единственный мотив твоих поисков. Вот сейчас ты сказал, что хочешь ему помочь. Иногда же мне кажется, что больше ты заинтересован в мести. Видишь ли, Рикард, это опять-таки не мои проблемы, но, не понимая, чего же ты, в конце концов, хочешь, ты можешь испортить все дело в самый последний момент.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Было время, когда я пытался его забыть. Затем — ты права — я захотел отомстить. Что ни говори, а мать умерла из-за того, что он не вернулся. Я возненавидел его за это. Наверно, в какой-то степени я ненавижу его и сейчас. Но за то время, пока я его ищу… черт! — а ведь даже если бы он вернулся в тот день, когда исчез, — я имею в виду здесь, на Колтри, — все равно было бы слишком поздно, чтобы спасти мать! А ведь он пытался, теперь я это знаю, он действительно искал это сокровище! И все выглядит так, что единственный вывод, к которому я могу прийти, заключается в том, что он не смог к нам вернуться, даже если хотел.
Все это очень непросто. Отец и я всегда были очень близки, хотя, возможно, это была и не совсем та близость, которая обычно связывает отцов и сыновей. В тот год, когда он ушел, мне его очень недоставало. К концу второго года я уже старался стереть из своей памяти все, что было с ним связано. Мне было слишком больно.
А в течение последних нескольких дней я начал понимать, что всегда ему завидовал, завидовал его прошлому, завидовал
