тому, кем он был, пока не остепенился. Я ведь рассказывал тебе о своей попытке попробовать себя в условиях тогда еще дикого Горсхома. И вот теперь, по иронии судьбы, я вижу, что наконец становлюсь на него похожим. Хотел ли он, чтобы я стал таким? Вспомни об операции, которая была сделана, чтобы я стрелял как профессионал. Когда я обо всем этом думаю, голова идет кругом.
— Могу себе представить, — понимающе улыбнулась Дерси. — А знаешь, мне кажется, что я не очень часто думала о своих родителях, с тех пор как ушла из дома.
— Когда это случилось?
— Около шести лет назад. Время от времени, вспомнив об этом, я посылаю им телеграмму, сообщая, что все еще жива. Из чувства долга, надо полагать. Но я совершенно по ним не скучаю.
— Тебе, должно быть, намного проще. Если бы дело было только в том, что я ненавижу отца — если я его действительно ненавижу, либо только в том, что я хочу получить свою долю денег или что он там нашел, у меня тоже все было бы намного проще. Сейчас же я просто не знаю.
— Тебе не случалось задумываться, чем бы ты занялся, если бы не решил отправиться на поиски отца?
— Случалось иногда. Но я так и не придумал ничего определенного.
— Никаких идей?
— Идей-то как раз было много. Я хотел стать актером, математиком, писателем, модельером. Я хотел быть всем на свете. Единственное, чего мне никогда не хотелось, — это стать историком. Кем я, разумеется, в результате и стал.
— Ну и предположим, ты отыскал отца и закончил этот этап своей жизни. Что дальше?
— Понятия не имею. Если он нашел свое сокровище и я получу мою долю, кто знает, может, попутешествую немного. В противном случае мне придется какое-то время поработать где-нибудь в качестве историка. Это все, что я умею делать. Это даст мне время решиться на что-нибудь.
— Звучит ужасно скучно.
— Не возражаю.
— Знаешь, Рик, я все время за тобой наблюдаю. С каждым днем ты становишься все лучше и лучше, и мне кажется, ты наслаждаешься этими поисками ради них самих. Ты хорошо начал в качестве гесты, не хуже отца. Почему бы не продолжить?
— Поверишь ли, Дерси, эта мысль уже мелькала в моей голове. Но я не уверен, что это действительно тот образ жизни, к которому я стремлюсь.
— Это будет тот образ жизни, каким ты его сделаешь сам. Гесты бывают очень разные. Одни выживают благодаря уму, другие — силе, третьи — благодаря деньгам, четвертые — благодаря политическим связям. Хочешь — выбирай из этого, хочешь — изобрети что-нибудь свое. Единственное, что гесты имеют общего, что делает человека гестой, — это стремление как можно больше путешествовать, стремление как можно больше увидеть, стремление как можно больше успеть сделать. А как этого достичь, ты выбираешь сам.
— А ты? Как долго ты собираешься оставаться гестой?
— Пока не устану или пока уже не смогу выживать иначе, чем уйдя на покой. Я…
— Извините, — вежливо произнес неожиданно возникший возле их стола мужчина, — не является ли один из вас Риком Дерси?
— Рикард Брет и Дерси Глемтайд, — насторожившись, ответил Рикард. — Вы нас некоторым образом объединили.
— Извините, видимо, до меня дошла искаженная информация. Но вы именно те, кто мне нужен. Вы ищете Арина Брета, правильно? Вы его родственники?
— Он мой отец.
— Кроме шуток? Тогда понятно. В любом случае: мой босс, Авам Николс, послала меня сообщить, что она может продать интересующую вас информацию. Вы придете?
— Возможно, — ответила Дерси. — Вы можете сообщить какие-нибудь подробности?
— Извините, я только посыльный. Если вы хотите поговорить с Николс, приходите в лавку номер четыре во дворе дома номер 1143, что на Тоуд-стрит. Она там пробудет весь вечер. Договорились?
— Хорошо. Огромное спасибо. Улыбнувшись на прощанье, мужчина ушел.
— Итак, что ты об этом думаешь? — спросила Дерси.
— Не думал, что это случится так скоро.
— Этого никогда нельзя знать заранее, но спросила я о другом.
