Но материал?то в этом случае останется прежний — пластилин…
ВСЕ ВХОДЯТ И ЗАНИМАЮТ МЕСТА
Этого парня, комсорга большой стройки, мне рекомендовали сразу в нескольких местах, в том числе в областной газете и на радио. И это, честно говоря, меня не слишком обрадовало.
Возможно, думал я, парень действительно умный и работает толково, но слава, даже среднего размера, мало кого делает лучше. И очень уж не хочется в очередной раз увидеть, как со вздохом приподнимается от стола отягощенная заботами и словно бы увенчанная незримыми лаврами голова…
Я пришел в неподходящий момент — у него были дела. Я сел сбоку и стал ждать, пока дела кончатся. Дела, как известно, не кончаются. В конце концов Виктор сказал:
— Еще один последний человек — и все!
Последним человеком оказалась женщина из бригады штукатуров. Дело у нее было такое: хотела идти в вечернюю школу, но там только с седьмого класса, а она и за пятый?то помнит через пень–колоду. И как тут быть?
Виктор ей сказал:
— По математике я могу с вами подзаняться. Приходите… — Он полистал записную книжку и кончил фразу: — … допустим, по вторникам и четвергам в семь тридцать. Устраивает?
Устраивало.
— А насчет русского и так далее — это придется с кем?нибудь договориться. Ко вторнику соображу.
Женщина ушла. А Виктор посмотрел на меня и с удовлетворением сказал:
— Все правильно. Так и надо дураков учить.
— Это вы о ком?
— О Викторе Ивановиче, естественно… Представляете, у нас есть курсы подготовки куда угодно: в институт, в техникум, чуть ли не Академию наук. Молодые специалисты преподают на общественных началах. Могли же мы сообразить, что кому?то и в шестой класс надо готовиться? А теперь вот вторник, значит, плакал мой баскетбол.
Он грустно покачал головой, но тут же утешил меня:
— Ну ничего, математика не проблема, я ее за три недели подготовлю…
Я сказал ему, зачем приехал. Он переспросил с любопытством:
— Личность и коллектив? А у вас на сколько командировка?
— На две недели.
— Может, и хватит… Тема, конечно, гигантская. Помимо всего прочего, надо нам каждый день по часу говорить: может, за две недели до чего путного и договоримся… Между прочим, в порядочном коллективе вот такой штуки, — он показал на стул, где десять минут назад сидела женщина, — быть не может. Все знают, кому что надо. А мы вот пролопушили…
Меня удивило, что он так легко и даже весело согласился заниматься довольно абстрактной на первый взгляд темой. Как?то после я его об этом спросил. Он ответил:
— Во–первых, интересно: для меня же это хлеб. А во–вторых, тебе ж это надо? Значит, так и так придется заниматься. А самое паршивое — это делать что-нибудь с кислой мордой. Уж если делать, так с аппетитом. Удобней работается, я уж давно убедился…
Чтоб удобней работалось, мы с ним в первый же вечер перешли на «ты».
То, что дальше, — это наши с ним разговоры. Говорил больше он — я спрашивал. А на некоторые вопросы не мог ответить ни он, ни я…
«…Вообще?то я читал Макаренко, но тогда почему?то проглядел, мне после одна учительница сказала: знаешь, какой он называет первый признак коллектива? В коллективе человек чувствует себя защищенным. Здорово, а?
Вот англичане, я читал, говорят: «Мой дом — моя крепость». А правильней было бы сказать: «Мой коллектив — моя крепость». По крайней мере, так должно быть. В жизни, конечно, бывает и по–другому…
Вот, например, был случай — я тут первый год тогда работал, еще не в комитете, а на жилстрое, мастером. Был у нас один монтажник, тихий довольно парень лет девятнадцати. Однажды комендант общежития застукал у него в комнате в позднее
