вожаки… В спорте все, что могу я сделать, — это прийти за него поболеть… Насчет сатирического театра он со мной, правда, советуется, но любой из его ребят может посоветовать не хуже… В общем, вести его за собой я не могу: нет оснований.
Причем это один Толя. А у нас в организации знаешь сколько таких?
Виктор победно посмотрел мне в глаза.
— Ну, могу я считаться вожаком?
Я спросил:
— А сам ты себя кем считаешь?
Он ответил:
— А у меня есть должность. Вполне приличная: секретарь. Не больше. Но и не меньше… Я совершенно объективно считаю, что в организации из ребят каждый десятый, если не восьмой, умней меня и талантливей. И все, что я могу, — это помочь им проявить себя на полную катушку. Не так уж мало, а?
Я согласился:
— Совсем немало.
— Кем я должен быть, — продолжал Виктор, —это заложено в самом слове. Комсорг — значит комсомольский организатор. В этом смысл моей работы, за это меня надо уважать или не уважать. А ваш брат больше любит расписывать, как секретарь комитета дал хулигану в челюсть или изобрел портативный вечный двигатель…
— Но ведь все говорят, — попытался защититься я, — что комсомольского руководителя в коллективе куда больше уважают, если он хороший специалист.
Виктор покачал головой:
— Это все ерунда. Никудышного организатора, конечно, только за то и уважают, что он хороший специалист, за что ж его еще уважать? А настоящего комсорга уважают именно за то, что он толковый комсорг. Другое дело, что сегодня хорошему организатору надо разбираться в очень многих вещах, но тут уж ничего не поделаешь — время такое…
Однажды Виктор сам спросил меня:
— Ну а ты как считаешь, что в коллективе самое главное?
Я сказал, что на такие торжественные вопросы можно дать, как правило, только самый банальный ответ. Он не стал спорить.
— Ну, дай банальный.
Я пожал плечами:
— Наверное, чтобы каждый нашел в нем свое место.
Виктор ухмыльнулся:
— Вот это самое я и ожидал. Все так говорят.
— А что, неверно?
— Конечно, неверно. Коллектив не автобус, куда все входят и занимают места.
Я не сразу нашел что ответить.
Виктор еще раз усмехнулся и заговорил сам:
— В коллективе места не находят — их или приносят с собой, или сами создают. Вот в позапрошлом году к нам пришел парнишка один, демобилизованный, перворазрядник по акробатике. Теперь у нас есть в коллективе такое место: тренер– общественник акробатической секции. А не приди к нам этот парень — не было бы такого места.
Или возьми сатирический театр миниатюр — помнишь, я тебе говорил, что Толя Еремин сейчас сколачивает? Сумеют создать театр — будет у нас такое место. Не сумеют — и места не будет.
К чему я тебе это говорю? Все зависит от человека! Если он в коллективе обтачивается, как камень–голыш на пляже, если люди здесь взаимозаменяемы, такому коллективу грош цена. А ты говоришь — место…
— Ну погоди, — не удержавшись, съехидничал я, — а место комсорга, например, в вашем коллективе есть?
Виктор ответил запальчиво:
— Нет! Я есть. А выберут другого — он будет. Может, в десять раз лучше меня работать станет, но по-своему. Я тебе так скажу: если комсорг умный, значит, и место его умное, если работяга — значит, и место работяжье. А если болтун — место болтливое.
Он немножко поостыл и все?таки сделал оговорку:
— Конечно, в чем?то место человека меняет. Но не меньше, а пожалуй, и больше человек меняет место по своему
