приложен не только к индивидууму, но и даже к небольшой группе индивидуумов. И все-таки мне было любопытно. Я экстраполировал межличностные пересечения далеко за разумные пределы, но сделал это шестнадцатью различными способами и выбирал скорее область, чем точку. Затем я использовал все, что знаю о Тревизе – советник Первого Основания не приходит полностью незамеченным – и о мэре Основания.
Затем бросил все это вместе, как попало, и испугался, – он сделал паузу.
– Ну, и?.. – спросила Деларме. – Были поразительные результаты?
– Не было никаких результатов, как вы все можете предположить, – ответил Первый Спикер. – С одним индивидуумом ничего нельзя сделать. Однако же…
– Однако?
– Я сорок лет анализировал результаты, и у меня образовалась привычка ясно чувствовать их еще до того, как они проанализированы. И я очень редко ошибался. В этом случае пусть результатов и не было, я отчетливо почувствовал, что Джиндибел прав, и что Тревиза нельзя предоставить самому себе.
– Почему нельзя, Первый Спикер? – спросила Деларме, ошеломленная сильным ощущением в мозгу Первого Спикера.
– Мне было стыдно, – сказал Первый Спикер, – что я сделал попытку использовать его для цели, к которой он непригоден. И стыдно теперь, что я позволил себе поддаться влиянию чего-то чисто интуитивного. Но я должен был позволить себе это, потому что ощущение слишком сильно. Если Спикер Джиндибел прав, если нам грозит опасность неведомо откуда, я чувствую: когда придет время кризиса нашего дела, на решающей струне будет играть Тревиз.
– На каком основании вы это почувствовали? – спросила потрясенная Деларме.
Первый Спикер Шандисс жалобно посмотрел на Спикеров Совета.
– У меня нет обоснования. Психологическая математика не дала ничего, но когда я следил за взаимодействием отношений, мне казалось, что Тревиз – ключ ко всему. На этого человека следует обратить особое внимание.
Джиндибел понимал, что не вернется вовремя к заседанию Совета. Может быть, и вообще не вернется.
Его крепко держали, и он отчаянно прощупывал окружение, соображая, как заставить их ослабить хватку.
Референт торжествующе стоял перед ним.
– Ты готов теперь, грамотей? Удар за удар, тычок за тычок, по обычаю хэмиш. Давай, малыш, ты быть первым.
– А будет кто-нибудь держать тебя, как держат меня? – спросил Джиндибел.
Референт сказал:
– Дать ему свободы. Чуток. Руки освободить, ноги держать. Мне не хотеть танцующего.
Джиндибел почувствовал себя приклеенным к земле. Руки его были свободны.
– Бей, грамотей, – сказал Референт. – Показать нам удар.
