Джиндибел ответил:
– Этот бред не требует даже ответа. Лучше позвольте мне спросить, есть ли какой-нибудь Спикер, кто выразил бы согласие с Первым Спикером и со мной в этом деле? Вы читали, я полагаю, математические выкладки, которые я, с разрешения Первого Спикера, передал вам?
Молчание.
– Я повторяю свой вопрос: есть ли кто-нибудь?
Молчание.
– Первый Спикер, – сказал Джиндибел, – вот вам и мотив, чтобы заставить меня опоздать.
– Объясните.
– Вы выразили необходимость иметь дело с Тревизом. Это важнейшая инициатива в политике, и если бы Спикеры прочитали мои выкладки, они бы знали, в основном, что носится в воздухе. Однако, если бы они единогласно не согласились с вами – тогда, по традиционному самоограничению, вы не смогли бы идти дальше. При поддержке хотя бы одного Спикера, вы имеете возможность осуществить эту новую политику. Я – единственный Спикер, который поддержал вас, как всем известно, кто читал мои расчеты, поэтому было необходимо любой ценой удалить меня из Совета. Этот трюк почти удался, но я все-таки здесь, и я поддерживаю Первого Спикера. Я согласен с ним, и он может, в соответствии с традициями, не обращать внимания на несогласие остальных одиннадцати Спикеров.
Деларме ударила кулаком по столу.
– Предполагается, что кто-то заранее знал о поддержке Спикера Джиндибела, а остальные – нет. Этот кто-то знал то, чего не мог знать. В таком случае, остается допустить, что эта инициатива не нравилась некой созданной болезненным воображением Спикера Джиндибела группе, и она постаралась предотвратить такой поворот событий, и, следовательно, кто-то из нас находится под ее контролем.
– Предположение существует, – согласился Джиндибел. – Ваш анализ сделан мастерски.
– Кого вы обвиняете? – выкрикнула Деларме.
– Никого. Я призываю Первого Спикера заняться этим делом. Совершенно ясно, что в нашей организации есть кто-то, работающий против нас. Я предлагаю, чтобы все работающие на Второе Основание прошли ментальный анализ. Все, включая Спикеров, даже меня и Первого Спикера.
Совет взорвался в беспорядке и возбуждении сильнее, чем когда-либо. И когда Первый Спикер, наконец, объявил перерыв, Джиндибел, никому не говоря, отправился к себе домой. Он хорошо знал, что у него нет ни одного друга среди ораторов, и даже поддержка Первого Спикера может дать ему неохотное согласие, не больше.
Он даже не мог сказать, боится ли он за себя лично или за все Второе Основание, но чувствовал во рту привкус беды Джиндибел спал плохо, его мысли, как его сны, были одинаковы заняты ссорой с Долорей Деларме. В одном сне была даже смесь Деларме и фермера Референта, так что Джиндибел встретился с непропорционально огромной Деларме, которая наступала на него с гигантскими кулаками и сладкой улыбкой, обнажавшей, острые, как иголки зубы.
