Нашел я Ольгу в научном отделе, тоже полупустом – последнее время часть сотрудников повадилась работать «по удаленке», а другая, вероятно, сейчас рыла носом землю «в поле» – пытаясь узнать у старых Иных и в региональных Дозорах хоть что-то, относящееся к сказанному Тигром. Удивительно, что при этом никто не удосужился спуститься в архив…
Ольга сидела рядом с единственной оказавшейся в отделе сотрудницей – Людочкой. Выглядела Иная пятого уровня именно так, как должна выглядеть женщина, которую зовут уменьшительным именем, – двадцатилетней девчонкой. Уже лет десять она так выглядела, а вообще-то ей было под пятьдесят. Впрочем, и Ольга никак на свои сотни лет не тянула.
Женщины мило трепались. В окружении пустых столов с компьютерными терминалами, шкафов с книгами и свитками (ну, не архив, но тоже немало) они выглядели сплетничающими в библиотеке студентками.
– А еще он любит спать со мной на подушке, – говорила Людочка. – Представляешь, забирается под одеяло, голову высовывает и кладет на подушку! Как человек. Такая кроха, а умный…
– Как человек, – подтвердила Ольга, косясь на меня. – Привет, Антон. Только он не Иной, не человек. Он собака.
– Конечно. – Людочка слегка обиделась. – Разумеется. Ой, здравствуйте, Антон!
– Могу я с вами посидеть? – спросил я, беря стул.
– Садись, – сказала Ольга. – Удивлен?
– Чем?
– Что я сижу и болтаю. Конец света на носу, а я тут с подружкой присела…
– Может, для тебя конец света – рядовое мероприятие, – дипломатично ответил я.
– Нет. Но жизнь так устроена, что где-то всегда происходит какой-нибудь маленький, локальный конец света. Сходят с путей поезда, падают самолеты, тонут корабли, взрываются нефтехранилища. Эпидемии выкашивают целые страны, убийцы вырезают целые семьи, маньяки пытают детей…
Ольга встала, присела на стол – глядя мне в глаза. Людмила попыталась подняться, видимо, чтобы уйти, но Ольга остановила ее взмахом руки и продолжала:
– Умирают те, кто кому-то дорог. Годами и десятилетиями полыхают войны. Крестоносцы режут мусульман, мусульмане взрывают иудеев. Хуту режут тутси. А люди живут. Кто-то смотрит в небо, исчисляя ход планет. Кто-то сеет зерно. Кто-то изменяет жене. Кто-то режет кошельки. Кто-то рисует картины. Солдаты задыхались на Ипре, а Бальмонт писал: «Высокий миг – создать свою струну, струить жемчужный дождь, сердца волнуя». Люди заживо горели в танках, дети плакали от голода в холодных постелях, женщины, синие от голода, таскали листы брони, строя танки, – а где-то рядом композитор писал бравурный марш для победного шествия, а где-то писатель сочинял для детей веселые рассказики…
– Какие веселые истории в войну… – начал было я.
– Носова читал, дозорный? – Ольга прищурилась. – Не мог не читать в детстве-то. Да и дочке небось читал. «Мишкина каша», «Огородники»… В сорок втором году он их писал. Когда все на волоске висело. Есть там хоть слово о войне и смерти? Нет. Потому что если нельзя дать детям хлеба, то надо дать хотя бы надежду. Да, ты сейчас скажешь, что я дозорная, я Светлая, я Высшая, а я сижу и болтаю… Сядь! Я еще не закончила, Людмила! Да, я болтаю, потому что все, кто может заниматься твоим делом, этим сейчас занимаются. А кто не может – занимается обычными своими делами. Своим хлебом, своей мелодией, своими жуликами-карманниками. Своим дурацким маленьким расследованием. Даже если апокалипсис. Потому что если он не случится – хлеб не должен сгнить на корню, а песенка не прозвучать. И вор должен сидеть в тюрьме. И служебные проступки должны быть расследованы.
Она повернулась к Людочке. Та смотрела на нее круглыми перепуганными глазами.
– Сколько лет твоему песику?
Людмила сглотнула. Опустила взгляд.
– Двадцать…
– Не слышу!
– Двадцать семь… Я не… Я очень правильно кормлю…
Ольга молчала.
– Это даже не седьмого уровня воздействие! – со слезами воскликнула Людмила. – Когда я что просила от Дозора?
– Дело не в том, что не просила! – рявкнула Ольга. – Дело в том, что не предупредила, дура! Тебе положено по рангу несколько вмешательств ежегодно, до пятого уровня включительно! Табель зарплатный открой!
– Но что может…
– Я сегодня лично подписала право на продление жизни ведьминому коту! И это не обычная мелкая гадкая ведьмочка, это
