– Антон, отправляйся домой, – мягко попросил Гесер. – Ты все здорово и быстро сообразил. И быстро нашел. Но теперь позволь мне поговорить с парнем.
– Вы с ним говорили шестнадцать лет назад? – спросил я.
– Антон!
– Гесер, это моя операция, – сказал я. – Отправляйтесь в Москву. Думайте над остальными пунктами. Выясняйте про Двуединого – кто он и что он. А Егор – на мне.
– Ты убедишь его прийти к нам? – спросил Гесер.
– Нет, я дам ему выбор.
– Антон, я приказываю… – начал Гесер.
– Борис Игнатьевич, вы не можете мне приказывать, – сказал я. – Во-первых, я равен вам по силе и веду собственное расследование на основе собственных данных и предположений. Отбирать у меня мое дело вы не вправе.
– Во-вторых? – спросил Гесер.
– Я могу уйти из Дозора в любой момент.
– Есть «в-третьих»? – уточнил Гесер.
– Попробуйте только меня остановить, Великий, – сказал я.
Гесер вздохнул.
– Нет, все-таки пока человек не проживет Иным лет двести, с ним очень трудно иметь дело. Хорошо. Работай. И учти – нам не нужен Светлый Егор. Нам нужен Егор – потенциальное Зеркало.
Он залпом допил коньяк, поставил бокал на подлокотник между нашими креслами.
И исчез.
Я вздохнул и закрыл глаза. Потом открыл один глаз и покосился на подлокотник. Бокал Гесера, из которого он пил, был полон.
Все-таки это была иллюзия, а не шеф во плоти. Просто очень-очень тщательная иллюзия.
Я взял бокал Гесера и выпил одним глотком. После чего закрыл глаза и уснул.
Контроль таможенный, контроль пограничный, контроль для Иных… Я вышел из Шарля де Голля, встал в хвост коротенькой очереди к такси и набрал дежурного.
На связи по-прежнему был Павел.
– Что, уже в Париже? – с нескрываемой завистью спросил он. – Тепло там у вас?
– У них. Да уж, теплее, чем у нас. Плюс пять примерно. Где Егор?
– Тебе адрес?
– Нет, мне надо знать, где он сейчас. Точнее – где будет через час.
Паша картинно вздохнул:
– Предупреждал бы заранее… Через час Егор будет ужинать поблизости от здания Биржи. Учти, это не предвидение, это перехват его разговора. Он встречается с каким-то другом, они собирались пообедать.
– Ух ты, – сказал я. – Красиво живут простые русские фокусники! Селятся в Париже, ужинают в центре…
– У него на счете меньше сотни евро, – скептически сказал Паша. – Так что – фокус не удался.
Подошла моя очередь, я сел в такси, попросил:
– Emmenez-moi a Bourse de Paris, s’il vous plait.
Не знаю, выглядел ли я похожим на человека, который примчался из Москвы в Париж, чтобы срочно что-то сделать на Бирже. К примеру – продать пару нефтяных месторождений, а купить завод по производству одеколона и виноградник.
Наверное, все-таки нет.
Пару раз темнокожий водитель пытался завязать со мной разговор. Спрашивал, первый ли раз я в Париже, откуда прилетел и нравится ли мне во Франции. Я отвечал односложно, признавшись, что не первый раз, прилетел из Москвы и во Франции мне нравится.
Последнее сразу вызвало симпатию водителя. Настолько, что он принялся напевать что-то о «прекрасной Франции», видимо, абсолютно классическое, ибо даже я эту песню слышал.
Еще лет сто назад, наверное, такой французский патриотизм темнокожего человека воспринимался бы с иронией. Сейчас – в порядке вещей.
