Очарованные луной
Мало кто начинает с предисловия, впервые взяв в руки книгу. А потому теперь, когда большая ее часть, возможно, прочитана вами, можно позволить себе немного необязательной болтовни. Должны признаться, что эти рассказы очаровали своих переводчиков, которые надеялись выпустить в свет маленькую сенсацию – по меньшей мере пятнадцать таинственных новелл, ранее на русский язык не переводившихся. Но когда сборник был почти готов, выяснилось, что только шесть переводов могут претендовать на уникальность. Что ж, грех огорчаться и разочаровываться. Существование нескольких переводов одного и того же текста – вполне нормальное явление в истории литературы. Тем более что почувствовать себя частью литературного процесса, узнать, насколько англоязычный рассказ востребован и сегодня, – дорогого стоит.
Итак, наряду с уже известными классическими английскими и американскими новеллами, вошедшими в книгу, мы впервые представляем читателю рассказы «Мраморные руки» Бернарда Кейпса (1915), «Человек, который украл луну» Дэвиса Грабба (1964), «Дети луны» Ричарда Миддлтона (1912), «Лицо» Леннокса Робинсона (1913), «Мост через ручей» Роберта Бенсона (1903) и «Три испытания, или История Крэбби Кросса» Анны Брай (1854).
Испокон веков человечество интересовалось загадочным, необъяснимым и сверхъестественным. Этот интерес отразился в фольклоре и авторской литературе. «Дети луны» виделись нам вначале сборником готических рассказов, поскольку готическая литература активно обращалась к ирреальным сюжетам. Однако мы не смогли пройти мимо «страшных историй», написанных в течение последних двух столетий. Готическая традиция не угасла с уходом XVIII века. Новый всплеск увлеченности иррациональным пришелся на эпоху романтизма, особенно выразившись в немецкой и английской литературе. Кроме того, именно в это время Европа открыла для себя молодую американскую литературу и стала зачитываться таинственными историями Вашингтона Ирвинга. А на рубеже XIX – XX веков после явной и, казалось бы, окончательной победы реализма читателей снова пленили загадочные рассказы в изложении неоромантиков – ностальгическом и слегка ироничном (Конан Дойл, Роберт Бенсон, Амброз Бирс, Ричард Миддлтон, Уильям Харви).
Романтизм наследовал готическую традицию, но значительно углубил ее. Фантастическое выражает главную черту романтического миропонимания: веру в сверхъестественное, которое находится рядом с человеком и неизбежно вмешивается в его судьбу. Как писал немецкий романтик Улланд, «бесконечное окружает человека, тайну божества и мир. От человека скрыто, чем он был, есть и будет. Очаровательны и ужасны эти тайны… Это мистическое проявление нашего духа в образе, это вторжение мирового духа, это очеловечивание божественного; одним словом, это предчувствие бесконечного
в видимом и воображаемом и есть романтическое» (Литературные манифесты западноевропейских романтиков, Москва, 1980, стр. 159, 160).
Сущность романтического мировосприятия очень глубоко и точно выразил также английский романтик Перси Биши Шелли: «Жизнь и весь мир… – вещь удивительная. Чудо существования сокрыто от нас за дымкой обыденности. Нас восхищают иные из его преходящих проявлений, но самым большим чудом является оно само… Ибо что мы такое? Откуда мы и куда уходим? Должно ли
