- Разве тебе позволяется мне все это рассказывать?
- А что? Ты собираешься это кому-нибудь передавать? Даже если и так, тебе никто не поверит. И если ты проронишь хоть слово, Кингсли Эдж сотрет тебя в порошок. Он следит за каждым из нас - часть членского взноса. Спорю на свой счет в банке, что у него уже имеется на тебя досье.
- На меня? Ты серьезно? - спросил Зак.
Он вспомнил, как многое, казалось, Сатерлин знала о нем в их первую встречу.
- Появляешься на расстоянии пяти метров от Норы, и твое досье готово. А, судя по всему, ты приближался к ней ближе, чем на пять гребаных метров.
- Я едва ли подходящий претендент на компромат, - запротестовал Зак.
- Неужели? Предпочитаешь, чтобы кто-нибудь узнал о том, что Нора тебе отсосала?
Залившись краской, Истон промолчал. Да, он, определенно, был подходящим претендентом.
- Понятно, - произнес он.
- Тебе стоит уяснить, Зак - Нора не какая-то случайная писательница эротических книг с необузданной сексуальной жизнью. Она, мать ее, королева Преисподней. А Кингсли, очевидно, наш король.
- А он? Кто он? - Истону даже не хотелось произносить его имени.
- А он тот, кто стоит выше и короля, и королевы.
- Император? - предположил Зак.
Гриффин усмехнулся.
- Бог.
- Бог, - повторил Истон, опустив взгляд на находящихся внизу почитателей.
Агента, о котором говорил Гриффин, теперь сняли с креста, и, надев на него ошейник, и прицепив к нему поводок, обтянутая в кожу девушка повела его на четвереньках по полу.
- Поверить не могу, что вы надеваете на людей ошейники, - произнес Зак с заново вспыхнувшим отвращением.
- Здесь ошейник - это все. Сабы обожают свои ошейники.
- Их носят все сабмиссивы?
- Не все. Сабы заведения, работающие в "Круге", носят клубные ошейники, показывающие, что они на службе. Они выглядят вот так, - сказал Гриффин, указывая на ошейник, который он носил в качестве наказания.
Это был обычный собачий ошейник, с которого свисал замок с маленькой, серебристой, заключенной в круг, цифрой восемь.
- Но в остальном, Дом использует ошейник либо в практических целях, либо для демонстрации любви, либо в обоих случаях.
Гриффин рассмеялся.
- Твою мать... видел бы ты Нору и Сорена, когда они, все еще, были вместе. Я появился здесь за год до того, как она от него ушла. Но я успел застать их золотое время. Обычно, кожаные ошейники бывают черными или коричневыми, правильно? Угадай, какого цвета был ее ошейник?
- Не знаю. Красным?
- Белым, - раздался позади них голос.
Обернувшись, Истон с Гриффином увидели наблюдающего за ними Сорена, в своем белом воротнике.
- Каким еще он мог быть?
* * *
Для большинства, коридоры и лестничные пролеты "Восьмого Круга" были лабиринтами, однако Нора знала их лучше собственного дома. Она могла найти нужное место даже с завязанными глазами. В прошлом, несколько раз, так и было.
Завернув сначала за один, потом за другой угол, она спустилась по короткой лестнице на самый нижний уровень здания. В конце тихого коридора располагалась дверь, совершенно идентичная остальным, за исключением того, что как она сама, так и ее ручка были полностью белого цвета. Встав у двери, Нора сделала несколько медленных, глубоких вдохов.
Она даже и представить не могла, кто или что ожидало ее за дверью. Белая Комната была зарезервирована только для Доминантов самого высокого уровня, куда не было привилегий допуска даже у Гриффина.
Медленно Нора открыла дверь, а на наружную ручку повесила свой стек, показывая, что помещение было занято. Дверь Белой Комнаты - одна из нескольких в клубе - была оборудована замком, но она не собиралась запираться с незнакомцем. Она усвоила этот урок не самым из приятных способов.
Нора осторожно вошла внутрь. В центре комнаты стояла железная кровать с четырьмя столбиками, заправленная роскошным, белоснежным постельным бельем и подушками, окружаясь белым, полупрозрачным балдахином. Несмотря на все притязания комнаты на чистоту и невинность, Нора из первых рук знала, что в ней происходили самые жуткие сексуальные акты в истории вселенной.
Подкравшись к кровати, она отодвинула балдахин. Посередине нее, лежа на боку, спал молодой парень. Нора внимательно оглядела его, с неистово колотящимся в груди сердцем. На вид, ему было около семнадцати лет. У него были прямые, черные волосы ниже плеч, и самые длинные и темные ресницы, которые она только видела. Они лежали на его бледных щеках, подрагивая во сне.
Взгляд Норы переместился к его телу. На парне была поношенная футболка, порванные на коленях джинсы, и белые носки, на пальце одного из которых зияла дыра. Он снял свою обувь, но остался в часах. Их ремешок был кожаным и таким же широким, как наручники для бондажа. Его второе запястье также было прикрыто широким браслетом. Парень был довольно высоким, но его конечности казались непропорционально большими. Он еще не успел сформироваться.
Вздохнув, Нора прокляла Сорена на чем свет стоит. Парень - ее подарок - был необыкновенно красивым. Наклонившись вперед, Нора смахнула выбившуюся прядь его волос, и заправила за ухо.
- Ох, Сорен, - прошептала она, и вздохнула про себя, - не стоило так беспокоиться.
* * *
Зак пытался найти подходящий ответ. Однако, в присутствии Сорена, на удивление, лишился дара речи. По-видимому, священник нашел его дискомфорт занимательным.
- Где Нора, Сэр? - спросил за него Гриффин.
- Какое-то время она будет занята делами клуба. И я подумал, что на время ее отсутствия, мне следует развлечь ее гостя, - великодушно произнес Сорен.
- Но Нора приказала мне оставаться...
Выбросив руку с молниеносной скоростью кобры, священник схватил Гриффина за горло. Истон шагнул вперед, но парень стрельнул в него предупреждающим взглядом. По крайней мере, он мог дышать.
- Мистер Истон, могу я называть вас Закари?
Прежде чем ответить, он попытался усмирить свою нервозность.
- А мне называть вас Отец Сорен? Или Сэр?
- Я понимаю, что вы не являетесь католиком. Ровно, как и частью данного сообщества. Потому, можете называть меня Сорен. Вы не хотите пройтись?
Истон чувствовал, что священник желал его компании по причине или причинам, о которых он не хотел знать, но решил воспользоваться этим, в качестве козыря.
- Вы отпустите Гриффина? - спросил он.
Судя по всему, эта идея позабавила Сорена.
- С трупом в руке, я буду едва ли расторопным гидом, согласны?
Зак взволнованно посмотрел на Гриффина, который - к счастью - по-прежнему, выглядел спокойным, даже, несмотря на то, что священник продолжал удерживать его в крепкой хватке.
- Согласен. Прогулка будет кстати.
Сорен отпустил Гриффина, и на шее парня, прямо под челюстью, Истон заметил ярко-красные отпечатки пальцев.
- Тогда, пойдем?
Зак нехотя оставлял Гриффина у балкона. Несмотря на игривость парня, он предпочел бы его веселую компанию священнику Сатерлин.
- Чем занимается Нора? - спросил Истон, когда выведя его с балконной части, Сорен направился в сторону неотмеченного выхода, располагающегося в противоположной стороне бара.
- Элеонор занимается чем и всегда, Закари - всем, чем хочет.
* * *
От прикосновения Норы, ресницы парня дрогнули и он проснулся. Ей пришлось прикусить губу, чтобы подавить смех, когда вскарабкавшись, он принял сидячее положение.
- Все в порядке. Не пугайся, - произнесла она, разговаривая с ним, словно с испуганным зверьком, - это всего лишь сон.
Парень смотрел на нее своими широко распахнутыми, серебристыми глазами. Его лицо раскраснелось, и он притянул колени к груди.
- Ты говоришь? - спросила Нора.
- Редко.
Проведя руками по своим длинным волосам, он заправил их за уши.
- Ты можешь поговорить со мной. Можешь сказать мне все, что хочешь. Я хочу с тобой пообщаться. Ты понимаешь?
Парень кивнул, Нора кивнула в ответ, и успокоилась, услышав его тихий, нервный смешок.
