– Не ходите за ними.
Я напряглась:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Это небезопасно.
– Сейчас везде небезопасно, Эван.
У него закатились глаза. Он терял сознание.
– Там Грейс.
– Что ты сказал? Грейс? Ты имеешь в виду гимн?[10] Что значат твои слова?
– Грейс, – еле слышно повторил Эван и отключился.
34
Я оставалась с ним до рассвета. Сидела рядом, так же как и он караулил мой покой в старом фермерском доме. Эван принес меня туда против моего желания, а потом по моей воле оказался в этом отеле. Может, это означало, что мы вроде как принадлежим друг другу. Или нас связывает чувство долга. Ни один долг не может быть полностью, по-настоящему оплачен, во всяком случае тот, который действительно важен.
«Ты спасла меня», – говорил мне Эван.
Тогда я не поняла смысла его слов. Это было до того, как он рассказал мне правду о себе. После этого я решила, что избавила его от участия в геноциде, от массового убийства людей. Теперь я начала думать, что спасла его не от чего-то, а для чего-то. Фокус был в том, что я не знала конечной цели, и это пугало меня до смерти.
Эван стонал во сне, цеплялся пальцами за одеяла. Он бредил.
«Будь там и сделай это, Эван».
Я взяла его за руку. Она была в ожогах и ссадинах, с переломами, а я все удивлялась, почему он так долго не мог меня найти? Он, наверное, ползком сюда добирался. Впервые мне стало ясно, что Эван на краю гибели. Он мог умереть, только-только восстав из мертвых.
– Ты будешь жить, – сказала я ему. – Ты должен жить. Обещай, Эван. Дай слово, что не умрешь. Поклянись.
Я немного расклеилась. Старалась удержаться, но не смогла.
– Круг замкнется, и тогда с нами будет покончено. И с тобой, и со мной. Ты стрелял в меня, и я выжила. Я стреляла в тебя, и ты выжил. Понимаешь? Так это работает. Кого угодно спроси. Плюс ко всему ты – мистер Сверхсущество, тебе тысяча лет и твое предназначение – спасти нас, жалких человечков, от межгалактической орды. Это твоя работа. Ты родился для этого. Или тебя специально вырастили. Без разницы. А знаешь, из всех планов по завоеванию мира ваш – самый отстойный. Уже год, как начали, а мы все еще здесь. И кто лежит на спине, как жук с поднятыми лапками? У кого тут слюна течет по подбородку?
Вообще-то, у него и правда изо рта вытекла капелька слюны. Я промокнула ее краешком одеяла.
Открылась дверь, и в номер вошел наш большой Кекс. Следом за ним – Дамбо, с улыбкой от уха до уха. Потом – Бен. И последним появился Сэм. Последним, потому что Чашки с ними не было.
– Как он? – спросил Бен.
– Весь горит, – ответила я. – Бредит. Все время говорит о благодати.
Бен нахмурился:
– Что это с ним?
– А может, он хочет помолиться перед едой?[11] – попробовал угадать Дамбо. – Он, наверное, голодный.
Кекс, тяжело ступая, прошел к окну и посмотрел вниз, на заледеневшую парковку. Я наблюдала за тем, как он походкой ослика Иа пересек комнату, потом повернулась к Бену:
– Что случилось?
– Он не говорит.
– Тогда заставь его сказать. Ты у нас сержант или нет?
– Я не думаю, что он может.
– Значит, Чашка исчезла, а мы не знаем где и почему.
– Она догнала Рингер, – предположил Дамбо. – И та решила повести Чашку в пещеры, не тратить время на то, чтобы тащить ее сюда.
Я кивнула в сторону Кекса:
– А он где был?
– Нашли его на шоссе.
– И что он там делал?
– Просто болтался.
– Просто болтался? Правда? А вы, ребята, когда-нибудь задумывались о том, на чьей стороне он играет?
Бен устало покачал головой:
– Салливан, не начинай…
– Я серьезно. Он может и притворяться немым. Такой ход. Немой не должен отвечать на всякие неудобные вопросы. К тому же очень разумно внедрить своего в отделение рекрутов с промытыми мозгами на случай, если кто-то начнет умнеть…
– Верно. А до Кекса была Рингер. – Бен начал заводиться. – Следующим будет Дамбо. Или я. А тем временем парень, который признался в том, что он наш враг, лежит здесь и держит тебя за руку.
– Вообще-то, это я держу его за руку. И он не враг, Пэриш. Я думала, мы закрыли эту тему.
– Откуда нам знать, что не он убил Чашку? Или Рингер?
– О господи, да ты посмотри на него. Он не в состоянии убить даже…
Я попыталась подобрать правильное определение тому, с чем мог бы справиться в таком состоянии Эван, но мой голодный, измученный от нехватки сна мозг выдавал только один вариант: «поденка». Произнести такое вслух было бы очень и очень неправильно. Это звучало бы как невольное предсказание. Если оно, конечно, может быть случайным.
Бен резко повернулся к Дамбо. Тот даже вздрогнул. Я думаю, он предпочел бы, чтобы в тот момент Бен обратился к кому угодно, только не к нему.
– Он выживет?
Дамбо покачал головой, а кончики ушей у него стали ярко-розовыми.
– Дела у него плохи.
– Об этом я и спрашиваю. Насколько плохи? Когда он сможет отправиться в дорогу?
– Не скоро.
– Проклятье, Дамбо, когда?
– Через пару недель. Может, через месяц. У него сломана лодыжка, но это еще не самое худшее. Инфекция. Есть риск, что начнется гангрена…
– Месяц? Месяц! – Бен безрадостно рассмеялся. – Он ворвался сюда, вырубил тебя, выбил все дерьмо из меня, а спустя два часа оказывается, что он не сможет двигаться целый месяц!
– Тогда уходите! – крикнула я ему через комнату. – Все уходите. Я останусь с ним, и мы, как только сможем, сразу пойдем за вами.
У Бена отвисла челюсть, а потом он крепко стиснул зубы. Сэм просунул палец в ременную петлю своего большого друга и топтался у его ноги.
Дамбо кивнул:
– Я думаю, это разумно, сержант.
– У нас есть план, – почти не двигая губами, сказал Бен, – и мы будем действовать согласно этому плану. Если Рингер не вернется завтра утром в это же время, мы уходим. Все. – Он сверкнул на меня глазами и указал большим пальцем на Кекса и Дамбо. – Если будет надо, они понесут твоего парня.
Бен развернулся и врезался в стену, потом оттолкнулся от нее и вышел в коридор.
Дамбо рванулся за ним:
– Сержант, куда ты?
– В кровать, Дамбо, в кровать! Если я сейчас не лягу, я свалюсь. Ты дежуришь первый. Наггетс, то есть Сэм, или как там тебя звать… ты куда собрался?
– Я иду с тобой.
– Оставайся со своей сестрой. Жди. Ты прав. У нее буквально заняты руки. Кекс! У Салливан задание. Поспи немного, большая немая мамочка…
Его голос затих в коридоре. Дамбо подошел к задней спинке кровати Эвана.
– Сержант вымотался, – вздохнул он, как будто мне надо было что-то объяснять. – Обычно он держит себя в руках.
– Я тоже обычно держу себя в руках. Я спокойна, так что ты не волнуйся.
Он не уходил – стоял, смотрел на меня, и щеки у него стали такими же красными, как уши.
– Он правда твой парень?
– Кто? Дамбо, нет. Я встретила его в тот день, когда он пытался меня убить.
– О! Хорошо, – протянул он, как мне показалось, с облегчением. – А знаешь, он – как Вош.
– Нет, он совсем не такой, как Вош.
– Я хотел сказать, что он – один из них. – И Дамбо понизил голос, как будто делился со мной страшным секретом. – Зомби говорит, что они не такие, как эти крошечные жучки у нас в мозгу, но они как-то умудряются загружаться в нас, по типу компьютерного вируса.
– Да. Что-то вроде того.
– Это так странно.
– Ну, я думаю, они могли бы загрузиться в домашних котов, но тогда на наше уничтожение у них ушло бы гораздо больше времени.
– Где-то на месяц или два, – сказал Дамбо, и я рассмеялась.
Собственный смех удивил меня не меньше, чем смех Сэмми.
«Если хочешь убить человеческое в человеке, – подумала я тогда, – попробуй убить смех, это будет хорошим стартом».
Я не была отличницей по истории, но никогда не сомневалась, что сволочи типа Гитлера не очень-то часто смеялись.
