забил обойму. Забрал и кобуру. Застегнул ремешок неверной рукой и рассмеялся – нервный я все
же… стал нервным.
Не вышло найти бинта, и я наскоро ободрал упаковки с трубками от капельниц, которыми
наскоро и скрутил охранника с медсестрой. Посмотрел на них напоследок, и мне стало еще
смешнее.
Охранник ужасами себе все мозги вышиб – и без моих стараний обошелся! А я так… Просто
волей веселого черта попал в точку, встретившись ему в таком виде посреди ночи в пустых
коридорах. Подобрал пакеты с кровью и мысленно поблагодарил безумного Крюгера. Старик,
часто принимающий меня за нечисть, пугался изрядно. Он натолкнул меня на мысль шире
152
применять психологическое оружие старого рода и племени. Не зря же древние скандинавы
водружали на ладьи драконьи головы, а не такие древние солдаты Третьего Райха – рисовали
акульи клыки на истребителях. Как лицо покажешь, так его и увидят. А страх – оружие страшной
силы. И сильнее всего – примитивный первобытный страх… низменный и необъяснимый. А
боялись древние люди того же, что и современные, – смерти. А страшили их – мертвые и звери,
ставшие олицетворением смерти, и, со временем, – обретшие другое, более ужасное и
угрожающее, обличье нечистой силы. С тысячелетьями измышленные испуганным и угнетенным
умом кошмарные чудища прокрались так далеко в душу и засели так глубоко в разуме человека,
что стали оружием против человеческого рассудка. При правильном его использовании и теперь
такие, как я, имеют все возможности вырваться вперед и могут править всеми, как колдуны и
шаманы, приемы которых нередко применяются и в кабинетной политике, и на поле брани.
Молодец он, старик Крюгер. С его помощью я еще и повеселюсь, и повоюю на славу. Просто,
помня о помешанном старике, я вспоминаю и о своем сходстве с нечистой силой, и о своей силе.
Стоит человеку накрутить нервы ходячими мертвецами и вампирами, – я явлюсь скрутить его
нервы в веревку вокруг его горла.
Вспомнил, что я и себя довел до одури своим видом, что чуть не дал деру от своего отражения,
и совсем рассмеялся.
– Войцех, держи свою кровь! Возвращаю ее тебе обратно в целости и сохранности!
Сиганул через забор, скрипя зубами от боли.
– Ян, а я уже думал… Я уж и не знал… Решил, пропал ты с концами…
– С хорошенькой сестричкой пропал, а не с плохими концами!
Приземлился, смеясь, и напоролся на ясный взгляд перепуганной девушки, неловко сцепившей
руки на плечах. Агнешка…
– Агнешка!
– С какой сестричкой, Вольф? С медсестрой? Ты спал с медсестрой?!
– Я ж только так – в голове!
– Как ты мог?!
– Я же сказал, – мысленно!
Она оторопело посмотрела на меня и опустила печальные глаза.
– Ты мне изменяешь…
– А ты мне. Только я делаю такие штуки в голове, а ты…
– Ты что, смеешься?
– Весело!
– Что ты смеешься, Вольф? Я виновата, но и ты…
– Сказал же, – смешно! Встретился с охранником, насмотревшимся страшилок, и он мне, не
сопротивляясь, позволил кровь Войцеха взять заодно со своим оружием! Весело же!
Агнешка сжалась еще сильнее, когда я подхватил ее, кружа… и почти не вспоминая про
переклиненное колено.
– Ревнуешь?! К медсестре, которая от меня, как от кошмара шарахнулась?! Я рад, что ревнуешь!
– Вольф, отпусти меня… у меня голова кругом идет.
Эх, никогда они с Войцехом моего веселья не разделяют. Поставил девушку на ноги и она,
вконец закруженная мной, пошатнулась.
– Агнешка, а ты что здесь делаешь? Ходишь за нами следом постоянно, следишь…
– Я не слежу. Я просто… Я же просила! Не оставляйте меня одной!
– А ты как нас нашла? Шла следом? Я не засек.
– Я недавно проснулась и… Я просто пошла искать. Я знала, что вы здесь.
– Я тебе не говорил. Догадалась?
– Да, Вольф, догадалась. И не вздумай меня допрашивать! Я не подсматриваю и не
подслушиваю!
– Тебе нельзя одной ночами по улицам бродить!
– Не оставляйте меня одной – и мне не придется ходить и искать вас ночами!
153
– Как же? Нам нужно кровь захоронить – могильник надежный соорудить. Не пойдешь же ты с
нами.
– Пойду. Только не бросайте меня одну.
– Ты хоть соображаешь, на что подписаться собралась?
– Мне все равно. Я не могу быть одна.
– Тогда пошли.
– Куда?
Я рассмеялся, хватая ее холодной рукой за шею.
– На кладбище!
– Вольф, это не весело…
– Смотря как посмотреть! А сейчас надо еще цемент с песком и известкой заполучить.
Глава 15
Войцех легко перекинул меня через высоченный забор, и я с радостью подхватил на руки
переброшенную следом за мной девушку… и мешок с цементом… и мешок с песком… Известку
позже перетаскаем… Войцех тяжело спрыгнул поблизости, и я забросал его следы опавшими
листьями. Потащил их обоих к сторожке – надо же нам лопаты заполучить.
Разжиться снаряжение оказалось не трудно. Сторож с перепоя крепко спит, как покойник,
отошедший от окоченения… как подпорченный покойник. Я склонился над ним, проверяя, – живой
он или… такой, каким кажется. Живой – вон как слюну пускает.
Войцех схватил меня за плечо так внезапно, что я врезал ему локтем под ребра. Хорошо хоть не
успел резануть с разворота ребром ладони ему по шеи – увидел его лицо и удержался от удара.
Выволок его из тускло освещенной сторожки и отчетливо прошептал.
– Войцех, сзади ко мне не подходи.
– Я просто не понял… Думал, что труп сторож.
– Трупы так спиртом не пахнут.
– Думал, что проспиртованный труп…
– К черту его… Бери мешки – я лопаты возьму.
Глава 16
Сжал в зубах сигарету и положил лопаты на плечи. Тихонько насвистывая, шагаю к склепу.
Войцех, не такой воодушевленный, идет следом и ведет скисшую девушку за собой. Обернулся
через плечо, зловеще подмигивая им “волчьим глазом”.
– Агнешка, а ты бутерброды не прихватила?
Она не ответила, только крепче вцепилась в руку моего, невесть откуда выплывшего, братишки-
новобранца. Эх, запугаю я их сейчас страшными историям, Игорь Иванович, душу отведу. Нет,
нельзя… они не поймут – не умеют они веселиться в таких ситуациях, когда доза веселья
действительно необходима. Не созданы они для экстремальных перегрузок, которые без иронии
никак и никогда не преодолеть. При таких обстоятельствах без юмора не обойтись. У нас с этим
строго: не способен нервы разрядить, как следует, – погибнешь, когда не следует, или убьешь, кого
не следует. Отбор суровый, тесты сложные – не пройдешь испытание, не перейдешь и на высшую
ступень. Ладно, придержу пока задор раздольный, повеселюсь я еще на славу – позже… не с
поляками, так со Шведом… с Мартином Йонсоном.
– Ян, а нам что, в склеп надо?
– Точно.
– А зачем, Ян?
– Пришла, знаешь, пора отлить.
Войцех в непонимании остановился, а Агнешка встревожено и возмущенно запротестовала.
– Я не позволю тебе так кощунствовать, Вольф!
Я сокрушенно качнул головой, опуская глаза.
154
– Да я так… Готовлю вас к еще худшему кощунству. Нам же для могильника саркофаг бетонный
нужен. Только негде нам сейчас столько цемента достать – придется каменный использовать… из
склепа взять. Мы только щели зацементируем. И известкой могильник засыплем. Так надо… для
дела.
– А как же покойный, Вольф?
– Да как-то так… Покойника потеснить придется.
Над кладбищем вместе с нами замерла тишина – мертвая тишина, подстать месту и нам,
обмершим и задержавшим дыхание. Войцех, зябко ежась, огляделся вслед за девушкой. И я,
заслышав шорох, осмотрелся. Я скинул с плеча лопату, указывая ей своим спутникам на не
затворенные врата заброшенного склепа. Схватил и снял с предохранителя пистолет, выцеливая
противника на слух и ожидая, когда он войдет в поле видимости. Черт… Собака. Перевел дух и
