– Я.
– Вы сможете это прекратить?
Он осмотрелся вокруг, будто прежде и не замечал…
– А зачем?
– Снегов скоро установит порядок и пошлет за вами.
– Мы будем драться.
– Ваши бойцы пьяны – они ни на что не годны. Их всех расстреляют в считанные секунды.
Верден перевел трезвеющий взгляд на мое лицо…
– А вы что, знаете, что делать?..
– Знаю. Объясню позже. Приведите людей в порядок.
25
Верден поднялся, беря оружие. Я ждал, что угрожать он будет мне, но он отвернулся от меня,
направляясь к тому сержанту, который пытался напоить Ханса… Он резко метнул нож, и бутылка
раскололась в руках унтер-офицера, принявшегося спокойно отирать о штаны порезанную
осколками ладонь…
– Морген! Шлоссер! Лейтенанта ко мне! Тащите его ко мне! Живо! Спирт в огонь не лить!
Голову снесу всем, кто оглох! Кончились забавы! Эй, ты, подрывник, от огня! Спирт от огня!
Лейтенант вырвался у поддерживающих его под руки сержантов, тяжело и угрюмо смотря на
командира, но подчинился, постаравшись согнать одолевающую его хмельную сонливость… Под
его грубыми выкриками сержанты стаскивают ящики со спиртным к штабелю у стены, отбирают
бутылки у бойцов, бросая под ноги осколками…
Я наблюдаю, как этот капитан решительно действует… Он подойдет.
– Верден, идите за мной.
Он беспрекословно повиновался, оставляя лейтенанта и унтер-офицеров усмирять негодующих
бойцов, следуя за мной под высокую арку, скрывающую нас от чужих глаз…
– Верден, вы примете командование.
– Командование приняли вы, полковник.
– Я буду контролировать вас, но не буду вашим командиром. Я веду за собой чудовище…
– Вы правы. Мои люди взбунтовались против власти Снегова, они не потерпят власти его
офицера – офицера СГБ.
– Я больше не служу ни Снегову, ни СГБ.
– Этого я им сейчас объяснить не смогу.
– Не имеет значения, Верден. Сейчас вы должны собрать командиров всех отрядов, включая
бойцов Хакая, и дать им четкие указания с прописанными мной схемами действий. При
неподчинении – расстреливайте всех.
– Вы думаете организовать эти банды?
– Я думаю – вы делаете. Чтобы выстоять против жесткой организации, нужна тайная
организация. Вы поняли?
– Понял.
– Отряды разобьете на группы – пять бойцов с командиром. Группы рассредоточите, выведя с
территорий Вэй-Чжен. Не допускайте пересечений – вхождения одной группы в радиус
ментальной активности дугой. Используйте только метальную связь, только через одного связного
– другие сигналы будут перехвачены и обнаружены с дальнего расстояния.
– Ясно.
– Право на совершение набега будете давать вы. Мародерство должно быть ограничено и
подконтрольно. Нарушения будут наказуемы. Схемы пересечений с разведчиками рассчитывать
буду я – на всех территориях. Инструкции по борьбе с ликвидаторами системы я передам вам.
– Бойцы должны пройти обучение, полковник. Знания должны быть общими – здесь не
возможно разделение армии, службы безопасности и рабочих подразделений.
– Это будет трудно.
– Это необходимо, полковник.
– Мы сделаем это со временем. Сейчас определите в группах и бойцов, и рабочих. Медиков
распределите в зоны действия нескольких групп. Планы набегов разрабатывать буду я, приводить в
исполнение – вы.
Верден согласно наклонил голову, принял схемы действий в ментальном формате. Расправил
плечи, будто освободился от остатка хмельной горечи, вышел на плац – к трезвеющим от ругани
взводных бойцам, к догорающим кострам. Он обрушил мысленными приказами на бойцов
властную тишину, и их привычка к дисциплине взяла их за переданные командиру нервы.
Олаф, заметив меня, подошел, еще что-то вырывая из рук Ханса…
– Антибиотики у меня… и врача я вам присмотрел.
– Врачи останутся здесь, с вами – с тобой и Хансом.
Олаф окинул меня высокомерным взглядом…
– Мы с вами…
26
– Я не ваш командир. Ваш командир – Верден.
– У нас с Хансом вообще нет командира, полковник… Мы с ним вольные охотники – не то, что
эти муравьи вышколенные…
– Я уйду один. Но я буду контролировать Вердена, вас всех.
– В таком случае вам уж точно одному не должно идти. Теперь вы, поставив под угрозу себя,
поставите под угрозу весь этот буйный полк. Да и времени у вас теперь не будет о добыче крыс
думать. А без крыс никак – не каждый день в набег ходить будем. А мы вам, может, и руггера как-
нибудь забьем… Да и врача прихватить надо…
– Нет, тогда нас выследят. Собрались идти, так идем. Верден порядок наведет скоро, а нам здесь
больше оставаться нельзя.
– Он знает, где вы будете?
– Знает, куда выслать связных, чтобы я нашел их.
Запись №9
Мне становится все холодней, несмотря на жар, которого я больше не замечаю. Я бросил шкуру
на промерзший пол пустого помещения и упал на нее без сил… Я знаю, что должен наблюдать за
разведчиками – постоянно наблюдать, постоянно искать, постоянно править схемы и расчеты… Но
я не могу. Впервые – не могу… И впервые я нервничаю, что не справлюсь с задачей… Впервые…
Я думал, что потерял все, что мне больше нечего терять… Но оказалось, что у меня ничего и не
было и только сейчас появилось что-то… Я нашел то, что мне страшно потерять, а раньше у меняя
было лишь то, что я обязан был сохранить. А теперь я нашел то, за что хочу, а не должен, сражаться… Я в первый раз ощутил себя живым человеком, в первый раз почувствовал себя
командиром живых людей… Правда, вместо вышколенных фигур, переставляемых поверх
развернутых карт, под моей ответственностью эти пьяные разбойники… Но они – эти пьяные
солдаты – хотят жить, хотят бороться за жизнь, подвигнутые только волей к жизни… А верные
солдаты системы отдают жизнь спокойно, без сожалений, без борьбы – только служа системе…
Они, скорее, как машины… Они совершают подвиг, как машины – вечно честные, вечно
бесстрашные, вечно холодные… Но настоящий подвиг – преодоление бури… желаний и страхов…
И пусть эти пьяные солдаты не способны совершить холодный подвиг равно всегда и везде, но их
вымученный героизм имеет величайшую силу… Я заставил себя подняться и идти… Но Ханс с
неожиданной настойчивостью воротил меня.
– Спите. Вы все равно сейчас ошибетесь.
– Я не могу позволить себе…
– Вы знаете, у нас здесь, в сложных условиях, правило такое – нельзя подвергаться лишнему
риску, нельзя давать излишне тяжелые нагрузки, пока смерть не будет стоять за плечом… Вот
тогда, когда смерть будет совсем рядом, – вы себе отступить не позволите, не позволяя ей перейти в
наступление. А сейчас – рано еще.
– Это значит – потерять контроль, Ханс…
– А вы его уже потеряли, пневмонию неизвестно как схватив… Теперь придется вам
положиться на судьбу и на нас… Мы ведь тоже не только крыс ловить можем. Ну я, может, только
это и могу, а Олаф… Он умный.
– Ты тоже не тупой, Ханс. Ты просто безграмотен.
Ханс настороженно взглянул на меня, но увидев, что я серьезен, засиял надеждой…
– Научите меня…
– Научу, Ханс… всему, что знаю. Но не сейчас… И вы с Олафом меня научите… Но не
сейчас…
Я отстранил его, подходя к почти сведенным и заклиненным дверным створам… Я знаю, что
“защитники” способны обнаружить разведчика, летящего достаточно высоко, не только визуально,
не только по ментальной активности, но и по колебаниям воздуха… Знаю, что здесь не место, но
подниматься выше не могу… Но мне нужно поставить пробу – испытать мои силы… ведь я не
27
знаю истинный предел моих сил… Я не знал даже, что жив… Откуда же мне знать, на что я
способен?.. Я – офицер S9… и я могу больше, чем прописано в системной инструкции…
Тишина отступает с нарастающим, как скорость, звоном… Что это?.. Просто ветер… Ветер бьет
