Возрождение

Там нет никакого ограждения, есть только знак, предупреждающий, что следует держаться подальше от края. На вершине «Крыши неба» установлен железный штырь высотой двадцать футов, прочно вбитый в скалу. Я понятия не имею, кто его установил и зачем, но это было очень и очень давно. Казалось бы, он должен был насквозь проржаветь, но это не так. А знаешь почему?

Я покачал головой.

– Потому что в него много-много раз ударяла молния. «Крыша неба» – особое место. Оно притягивает молнии, и этот стержень является центром притяжения.

Он мечтательно смотрел в сторону Козьей горы. Конечно, она была не такой высокой, как Скалистые горы (или даже Белые горы в штате Нью-Гэмпшир), но возвышалась над холмами Западного Мэна.

– Раскаты грома там сильнее, Джейми, а облака ближе. Наползающие грозовые тучи заставляют человека чувствовать себя совсем маленьким, а когда его одолевают проблемы… или мучают сомнения… чувствовать себя маленьким и незаметным не так уж плохо. Ты понимаешь, что вот-вот ударит молния, когда вдруг перестает хватать воздуха для дыхания. Не знаю, как описать это чувство… это как… горение без пламени. Волосы встают дыбом, на грудь наваливается тяжесть. Кожа начинает подрагивать. Ты ждешь, а когда раздается гром, он не грохочет, а трещит, словно ветки, ломающиеся под тяжестью снега, только в сто раз громче. Наступает тишина… а затем раздается щелчок, похожий на те, что издают старомодные выключатели. Рев грома раскатывается, и появляется молния. Смотреть на нее надо искоса, иначе вспышка ослепит тебя, и ты не увидишь, как железная мачта из черной становится пурпурной, сначала раскалившись добела, а потом постепенно краснея, будто подкова в кузнице.

– Ничего себе! – воскликнул я.

Он моргнул и очнулся. Затем пихнул ногой колесо своей новой старой машины.

– Извини, малыш. Иногда я увлекаюсь.

– Звучит удивительно.

– Это более чем удивительно. Поднимись туда, когда подрастешь, и увидишь сам. Только будь осторожен рядом с мачтой. От ударов молнии там полно мелкой щебенки, и если начнешь скользить, то можешь и не остановиться. А теперь, Джейми, мне действительно пора в путь.

– Жаль, что вам надо уезжать. – Слезы вновь подступили к глазам, но я удержался и не расплакался.

– Я понимаю и очень тронут, но ты и сам знаешь – если бы да кабы… – Он развел руки. – А теперь обними меня на прощание.

Я крепко обнял его, глубоко вдыхая и стараясь запомнить запах мыла и средства для укрепления волос «Виталис», каким пользовался и мой отец. А теперь еще и Энди.

– Ты был моим любимцем, – прошептал он мне на ухо. – Это еще один секрет, о котором тебе не стоит никому рассказывать.

Я только кивнул. Говорить, что Клэр уже знала, я не счел нужным.

– Я оставил для тебя кое-что в подвале, – сказал он. – Если захочешь. Ключ под ковриком на пороге.

Он опустил меня на землю, поцеловал в лоб и открыл водительскую дверцу.

– Эта тачка хромает на четыре колеса, приятель, – сказал он, подражая янки, заставив меня невольно улыбнуться, хотя на душе было очень тяжело. – Но есть надежда, что она меня не угробит и дотащит до места.

– Я люблю вас, – сказал я.

– Я тоже тебя люблю, – отозвался он. – И больше не плачь обо мне, Джейми. У меня и так сердце разбито.

Я не плакал, пока он не уехал. Я стоял и смотрел, как его машина выезжает на дорогу, и провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду. А потом пошел домой. В то время у нас на заднем дворе еще стояла ручная помпа, и я умылся ледяной водой, прежде чем войти в дом. Я не хотел, чтобы мама заметила, что я плакал, и стала спрашивать почему.

Полностью убраться и подготовить дом для нового священника, удалив все следы пребывания в нем семейства Джейкобсов, надлежало женщинам из группы помощи, но папа сказал, что никакой спешки нет. Колеса Методистской епархии Новой Англии крутились медленно, и нам повезет, если нового священника назначат к будущему лету.

– Пусть все немного уляжется, – попросил папа, и женская группа с удовольствием откликнулась на просьбу. Они приступили к работе метлами, щетками и пылесосами только после Рождества (проповедь мирянина в том году доверили читать Энди, и родители сияли от гордости). Дом священника все это время стоял пустым, и ребята в школе даже стали поговаривать, что в нем поселились призраки.

Однако один посетитель в него наведался. Им был я. Как-то в субботу я снова прошел через кукурузное поле Дорранса Марстеллара, чтобы избежать бдительного ока Сплетницы Харрингтон. Достал из-под коврика ключ и открыл дверь. Было страшно. Я смеялся над рассказами о живущих в доме привидениях, но, оказавшись внутри, вдруг представил, что сейчас обернусь и увижу взявшихся за руки Пэтси и Морри- Хвостика, пучеглазых и разлагающихся.