Возрождение

– Лучше, чем Нюхач, – признал Пол.

– Намного лучше того придурка, – добавил Кенни.

Это почти компенсировало отсутствие на танцах Астрид.

Папа уже лег спать, а мама сидела на кухне с чашкой чая. Она переоделась во фланелевую ночную рубашку, но была все еще накрашена, и я подумал, что она очень красивая. Она улыбнулась, и я увидел в ее глазах слезы.

– Мам? Ты в порядке?

– Да, – ответила она. – Я просто очень за тебя рада, Джейми. И немного боюсь.

– Не бойся, – сказал я и обнял ее.

– Ты же не начнешь курить с этими ребятами? Обещай мне.

– Я уже обещал, мам.

– Пообещай еще раз.

Я пообещал. В четырнадцать дать обещание легче легкого.

Наверху Кон лежал на кровати, читая какую-то научную книгу. У меня в голове не укладывалось, как можно читать подобные книги для удовольствия (особенно при таких достижениях в футболе), но Конни их читал. Он отложил ее и сказал:

– Ты был хорош.

– С чего ты взял?

Он улыбнулся:

– Я заскочил посмотреть. Буквально на минутку. Вы играли ту дебильную песню.

«Wild Thing». Кто бы сомневался.

* * *

В следующую пятницу мы играли в «Амветс», а в субботу – на танцах для старшеклассников. И на выступлении в субботу Норм вместо «Я больше не стану терзать свое сердце» нарочно спел «Я больше не стану терзать свою телку». Взрослые, присматривавшие за молодежью, ничего не заметили, они никогда не обращали внимания на слова песен. Но ребята услышали и были в восторге. Спортзал Гейтс-Фоллз в силу своих размеров сам служил усилителем и отлично разносил звук, и наша музыка, особенно на таких громких песнях, как «Good Lovin’», оглушала. Перефразируя строчку из известной песни группы «Slade», можно сказать, что «парни славно пошумели». Во время перерыва Кенни с Нормом и Полом отправились покурить, и я пошел с ними.

Там было несколько девушек, в том числе и Хэтти Гриэр, та самая, что шлепнула Норма в день прослушивания. Она обняла его за шею и прильнула к нему. Он сунул руки в задние карманы ее брюк и прижал к себе. Я старался не глазеть.

Сзади послышался робкий голос:

– Джейми?

Я обернулся. Это была Астрид в прямой белой юбке и голубой блузке без рукавов. В отличие от строгого конского хвоста в школе, ее волосы были распущены и обрамляли лицо.

– Привет, – сказал я. Но это прозвучало как-то уж очень коротко, и я добавил: – Привет, Астрид, а я тебя не видел в зале.

– Я пришла поздно, потому что ехала с Бонни и ее отцом. Ребята, а вы и правда очень классные.

– Спасибо.

Норм и Хэтти вовсю целовались. Норм целовался громко и издавал звуки, похожие на гудение маминого пылесоса. Целовались и другие, правда, потише, но Астрид, казалось, ничего не замечала. Она не сводила с меня сияющих глаз. В ушах у нее поблескивали сережки в форме лягушат. Голубые лягушата под цвет блузки. В такие моменты замечаешь все мелочи.

Мне показалось, она ждет от меня продолжения, и я добавил к уже сказанному:

– Большое спасибо.

– Ты собираешься курить?

– Я? – Мне вдруг подумалось, что она шпионит для моей мамы. – Я не курю.

– Может, тогда проводишь меня?

Я проводил ее. От места для курения до задней двери в спортзал было четыреста ярдов. Я пожалел, что не четыре мили.

– Ты здесь с кем-то? – спросил я.

– С Бонни и Карлой, – ответила она. – Не с парнем. Мама с папой не отпускают меня гулять с мальчиками, пока не исполнится пятнадцать лет.

И затем, будто желая показать, что она думает о таком дурацком запрете, взяла меня за руку. Когда мы добрались до задней двери зала, она подняла на меня глаза. Я чуть было не поцеловал ее, но не хватило духу.