Да. Клэр умерла. На ее похороны все, кто остался от нашей некогда большой, шумной и счастливой семьи, в последний раз собрались вместе. А после похорон я уехал во Флориду, потому что никогда там не был. Месяц спустя я играл с «Patsy Cline’s Lipstick» в Джексонвилле. Цены на бензин подскочили, климат был теплый, и я обменял свою машину на «кавасаки». Как выяснилось, зря.
В углу стоял маленький холодильник. Джейкобс открыл его и достал бутылку яблочного сока. Я осушил ее за пять больших глотков.
– Попробуй встать.
Я поднялся со стула и покачнулся. Джейкобс поддержал меня за локоть и помог выпрямиться.
– Пока все хорошо. А теперь пройдись немного.
Первые шаги я сделал, шатаясь как пьяный, но на обратном пути уже шел абсолютно уверенно.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул он. – Никакого следа хромоты. А теперь пора возвращаться на ярмарку. Тебе надо отдохнуть.
– Что-то действительно случилось, – сказал я. – Что именно?
– Полагаю, небольшая реструктуризация импульсов твоего мозга.
– Полагаешь?
– Да.
– Но
Он немного помолчал, наверное, всего несколько секунд, которые показались мне целой вечностью – ощущение реального времени вернулось ко мне только через неделю. Наконец ответил:
– Некоторые книги чрезвычайно трудно достать, и поэтому мне еще предстоит проделать долгий путь в своих исследованиях. Иногда это означает определенный риск. Но только оправданный. С тобой же все в порядке, верно?
Я подумал, что еще рано судить, но промолчал. В конце концов, что сделано, то сделано.
– Пойдем, Джейми. Мне еще предстоит работать вечером, и я должен отдохнуть.
Когда мы подошли к автофургону, я протянул руку к дверце, но рука неожиданно снова взметнулась вверх. В локте что-то заклинило, он перестал сгибаться, будто сделанный из цельного куска металла. Я с ужасом замер, представив, что рука больше никогда не опустится, навеки останется в положении
– Это пройдет, – заверил Джейкобс.
– Откуда ты знаешь, если сам точно не понимаешь, что именно сделал?
– Я такое уже наблюдал.
Когда мы вернулись на ярмарку и припарковались на прежнем месте, он снова показал мне пузырек с героином.
– Можешь взять его, если хочешь.
Но я не взял. Я смотрел на героин, как смотрят на банан с мороженым, едва осилив последнее из девяти блюд праздничного ужина на День благодарения. Ты знаешь, что это сладкое лакомство вкусное, и при других обстоятельствах с удовольствием бы им угостился, но не после такого плотного ужина. После него банан с мороженым – не предмет вожделения, а просто предмет.
– Может, потом, – отказался я, но «потом» так и не наступило. Сейчас, когда эти строки о давно минувших днях пишет уже начинающий стареть человек с первыми признаками артрита, я знаю, что это «потом» не наступит. Он вылечил меня, но лечение было опасным, и он это понимал; когда говорят об оправданном риске, всегда встает вопрос: оправданном
Я проспал остаток дня, а когда проснулся, то чувствовал себя заново родившимся Джейми Мортоном – полным жизни и с ясной головой. Я свесил ноги с кровати и наблюдал, как Чарли одевается для представления.
– Можно задать тебе вопрос? – спросил я.
– Если о нашем маленьком приключении в западном районе, то мне бы не хотелось о нем говорить. Давай лучше подождем и узнаем, останешься ли ты таким, как сейчас, или тебя снова потянет к наркотикам… Проклятый галстук! Мне никогда не удается завязать его правильно, а от Бриско никакого толка.
Бриско звали парня, который работал его ассистентом и отвлекал внимание публики, когда требовалось.
– Подожди, – сказал я, – ты неправильно все делаешь. Дай я тебе помогу.
Я встал у него за спиной, протянул руки и завязал галстук. Теперь, когда меня больше не трясло, это было легче легкого. Стоило шоку от электротерапии сойти на нет, и руки стали такими же послушными, как и ноги.
