И все же надо было что-то делать. До хруста сжав кулаки – пусть помогут знания и навыки, полученные от Фелиса и генерала Бареса, – Зил шагнул навстречу клубку из щупалец и присосок, пронзенному спицей-прутом и злобно сверкающему оранжевыми глазенками.
– Бегите, – просто сказал леший. – Я его задержу. Не знаю как, но задержу.
Момент был героический, красивый и – без шуток! – достойный того, чтоб его воспевали в веках.
Но все испортила Крыця.
Она заверещала так, будто с нее живьем вдруг начали снимать кожу, попутно засовывая ей под ногти раскаленные добела стальные иглы. Причем рот карлица открыла, стоя на полу туннеля, а оглушающие звуки из нее вырвались, когда она вновь вскарабкалась на плечи альбиносу. Ее вопль едва не сбил Зила с ног – он споткнулся на ровном месте, остановился и, опустив руки, покачнулся. Альбинос же втянул бесцветную голову в плечи, едва не сбросив с себя визжащую подругу. Даже чудовище замерло и пару раз моргнуло, прикрыв оранжевые радужки мигательными перепонками. Между ним и троицей было уже всего-то пара десятков мер, при желании оно могло бы уже схватить чистяков, но почему-то – из-за Крыци? – не спешило завершить охоту, будто чего-то не на шутку испугалось.
– М-мы… м-мы… – наконец попыталась объясниться Крыця. – М-мы… м-мы…
Лешего вывело из себя мычание карлицы, но он не подал виду – спросил вежливо, как и подобает настоящему мужчине разговаривать с прекрасной дамой:
– Чего орешь, дура?!
Крыця зажмурила глаза и, указав пальцем, резко выдохнула:
– М-мышара!
И точно, всего-то в паре мер от Зила на бетонному полу сидел облезлый худющий мышара размером с небольшого кота. Из-за бурых пятен в проплешинах на коже мышара был даже не серым, как все его сородичи, живущие стаями и промышляющие падалью и отбросами. Нормальные мышары, цокая суставчатыми, как у жучар, лапами, разбегались даже при чихе годовалого ребенка, а уж при виде мужчины… Не говоря уже о том, что лешему не приходилось еще видеть мышар, которые бесстрашно разгуливали бы по охотничьим угодьям крупных хищников, и уж тем более – там, где обитают чудовища с щупальцами. Так что этот зверек, состоящий из обтянутых пятнами костей и хитиновых пластин, похоже, к нормальным не относился – он никого не боялся и авторитетов не признавал!
Задумчиво уставившись на лешего, мышара шумно, с оттягом, почесал за порванным левым ухом. После чего, пискнув, он большими прыжками помчался к остолбеневшему чудовищу. Подбежав к нему, мышара задрал правую заднюю лапу в мелких щетинках и, скорчив довольную мордочку, помочился на щупальце – вонючая струя ударила в присоски и забрызгала когти.
Это привело чудовище в ярость. Оглушительный клекот заставил содрогнуться стены – кое-где зазмеились тончайшие, едва различимые трещины, – со свода посыпалось и, оборвав проржавевшее крепление, провис черный, изъеденный грибами кабель.
Не сговариваясь, союзники присели, а Крыця кубарем скатилась с плеч Даля и распласталась на холодном влажном полу. И очень вовремя это сделала – щупальца угрожающе заколыхались, два длинных отростка пронеслись со свистом над черепами троицы, заставив мужчин последовать примеру карлицы. Затем, клекоча, будто ему отдавили нечто интимное и тем смертельно оскорбили, чудовище когтями разбило лампы на потолке – брызнули мелкие осколки, – и в образовавшемся мраке бледно-зеленым засветились присоски и когти на концах щупалец и вспыхнули оранжевым маленькие злые глаза.
И началось.
Самые длинные щупальца причудливо изгибались. Щупальца чуть короче выпирали сильнее обычного. Совсем мелкие щупальца вибрировали, издавая неприятный звук, от которого у лешего сразу разболелись зубы и заныли суставы. И все это вибрирующее и гибкое, заполняя собой пространство, раз за разом прокатывалось волнами от одной стены, поросшей плесенью, к противоположной, покрытой мхом, от потолка, гулко отражающего эхо, к полу туннеля и обратно.
– Мальчики, я не выдержу, я… – договорить запаниковавшей Крыце не дал альбинос, он просто закрыл ей рот ладонью и навалился сверху. Она затрепыхалась, заблажила, требуя с ней не сюсюкаться. И тогда он подмял ее безжалостно и жестко, как самец, истосковавшийся по женской ласке. Ну, или как настоящий друг, который заботится о том, чтобы подруга со страху не навредила сама себе.
Пока карлица и альбинос были заняты, Зил вдруг понял, что чудовище уже и думать забыло о них, чудовище занимал исключительно мышара, и этим можно было – и нужно было! – поскорее воспользоваться. Крохотный зверек бесстрашно вступил в противостояние с беснующимся скоплением когтистых щупалец: он делал резкие выпады, подныривал под когти, кусал кончики присосок – и тут же отскакивал, ловко уходя от контратак. Чудовище ничего не могло с ним сделать, как ни старалось, как ни изгибалось и с какой бы скоростью ни наносило удары одновременно несколькими щупальцами. Зато острые клыки мышары еще ни разу не прошли мимо цели!..
Что-то твердое и тяжелое стукнуло в затылок лешего – хорошо, хоть не острое, – и в глазах вспыхнули звезды, много-много звезд, затем весь мир вокруг Зила погас, и Зил сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее покатился в небытие. Но вот мир возник вновь, вернулся в таинственный полумрак, наступивший после того, как половина ламп на потолке была разбита, и Зил дернулся вперед и в сторону, ударив ногой того, кто на него напал. Жаль, не попал. Его же умело схватили сзади так, чтобы не передавить горло, не стеснить свободного хода его грудной клетки и чтобы ему вообще не было
