Я нахмурилась, представляя подобную картину. Не то чтобы я считала свою комнату святой обителью, но туда действительно не каждому дозволялось входить. Только проверенной прислуге. И, конечно, мне. Никому кроме, тем более такому большому, опасному, самодовольному и мужчине.
При всём при этом, его требование было справедливым: в комнате Диса я уже успела побывать раз сто. А ведь его нельзя назвать больно-то общительным. Ему тоже было нелегко расширять границы своего личного пространства, в котором, кажется, не предусмотрено место для кого-то ещё.
— Хорошо. Приходи ночью. Можешь сегодня.
Несмотря на то, насколько непристойно это прозвучало, ночь делала коридоры пустынными, обеспечивая столь важную в нашем предприятии скрытность. Никакой романтики. Всего лишь забота о безопасности.
Я была убеждена, что с этим пунктом проблем не возникнет. Да и с чего бы? Я и Дис делили один кабинет, находясь вместе почти непрерывно. Я привыкла, его присутствие стало естественным атрибутом моей жизни уже довольно давно. Но когда мужчина оказался на пороге моих покоев, я поняла, что нервничаю. Даже с учетом, что, ожидая его, убеждала себя на все лады в том, что это испытание проще примерки нижнего белья или же просмотра эротики.
От вида ожидающего в коридоре молчаливого мужчины мне стало не по себе. Эта комната была лишь моей, и я по-своему дорожила этим обстоятельством. Так странно… Дис ворвался в мою жизнь без спроса. Но в эту комнату я его пригласила сама.
— Заходи, — бросила я глухо, пропуская его внутрь и тут же спрашивая: — И сколько это должно занять времени?
Взглянув на меня, он едва заметно улыбнулся моей трусости.
— Что ты чувствуешь? — спросил он вместо ответа, проходя в глубь комнаты. — Расскажи.
Я следила за тем, как он медленно оказывается возле высокой кровати, проводя пальцами по изножью, подходит к прикроватной тумбочке, беря в руки часы. Он неторопливо обошел всю комнату, прикасаясь к моим вещам, словно оставляя на них некий невидимый след своего присутствия, говорящий «я был здесь».
— Думала, будет… легче, — пробормотала я, глядя на то, как он останавливается напротив столика, на котором гордо возвышалась подставка с саблей.
— И в чём же заключается сложность?
В тебе, очевидно.
— Мне казалось, что всё пройдет быстрее и не так… — Сексуально? Эротично? Чувственно? — …смущающе.
Дис обернулся, и я поняла, что, будь мы героями одной из просмотренных некогда мелодрам, происходящее приняло бы ещё более смущающий оборот. Может быть, мужчина думал о том же в тот момент.
Мы молча разглядывали друг друга с минуту.
— Я не задержусь надолго, — спокойно произнес он, отходя к окну.
— Только не надо идти на уступки, ладно? — проворчала я задето. — Это всё-таки было именно моей идеей.
— Предпочитаешь пожёстче?
— По-пожёстче? Не… я… — обхватив себя руками, я отчаянно пыталась убедить себя в том, что его слова — вовсе не намёк. — Так в самый раз. Ты… хорошо справляешься. Я рада, что ты помогаешь мне. Спасибо.
— Может, через год ты расскажешь о наших забавах своему мужу? Тогда у него тоже появится шанс выразить мне свою благодарность, — с издевкой предложил Десница. — Верю, он оценит мою помощь очень высоко.
Сверкнув в его сторону загоревшимся злостью взглядом, я процедила:
— Индра никогда не узнает об этом, ясно? И если ты вздумаешь меня шантажировать…
— Шантажировать? — Интонация давала понять, что подобное — не его стиль.
Я промолчала, низко опустив голову.
— Ты себя переоцениваешь, считая, что сможешь молчать об этом всё время, — продолжил со знанием дела Дис. — Женщины… вы принимаете близко к сердцу каждую мелочь. Если не совесть, то злость заставит тебе выложить всю правду. В порыве обиды, желая причинить максимальную боль… И у тебя это получится. Потому что, думается мне, Индра никогда не простит тебе связи со своим злейшим врагом.
— Не держи меня за дуру, ладно? Я прекрасно осознаю риски нашей операции. И, к слову, я пока не сделала ничего, за что меня «никогда нельзя будет простить».
— Погоди, мы ещё не добрались до конца списка.
Многообещающе.
— Тогда, может, ты мне расскажешь уже о пункте «д»?
Поджав губы, я смотрела на то, как Десница неторопливо приближается к гардеробной. Бегло оглядев аккуратно рассортированную одежду, он заключил:
— Ни одного платья.
