злоключениями мне хотелось бы побыть в одиночестве, но Десница, которого до сих пор безжалостно избегал мой взгляд, не дал мне желанного уединения.
Вероятно, эхо катастрофы долетело и до Безана: Десница уже знал о печально закончившемся в Тавросе Совете. О Лайзе и о нашем клане, который должен был разделить его судьбу.
Но я вернулась беспрепятственно, к тому же забрав из зоны влияния Нойран всех своих людей до последнего. Вернулась, чтобы узнать, что долги Децемы оплачены сыном беспрецедентно униженного Иберии.
Дис никогда не был дураком, поэтому с лёгкостью догадался о причинах такой щедрости со стороны Индры. Не пойму только, его глаза, так пристально за мной следящие, обвиняли или жалели?
Сев за стол, я с беззвучным стоном откинулась на спинку кресла. Достав из кармана последнюю оставшуюся у меня сигарету, я закурила. Топорные движения выдавали полное отсутствие привычки.
Дым, обжегший язык, имел вкус терпких, безжалостных мужских поцелуев. Проклятые воспоминания наполнили меня со следующим вздохом, вызывая ненависть. По большей части, к самой себе.
— Не смотри на меня, — обратилась я к Дису, как когда-то на Цитре. — Ты сам дал этому случиться. Сам всё решил. В тот раз тебя никто за язык не тянул, а я ведь… Тц, не важно.
Слова были лишними. Десница и сам понимал, что именно его «всё кончено» уложило меня в кровать другого мужчины. Пусть даже у этого «другого» прав на меня было куда больше, чем у него.
— Я запрещаю тебе на меня смотреть. Вообще, — проговорила я ещё тише, глотая наркотический смог.
— Это приказ?
— Да. Это приказ.
— А если я его нарушу?
— Я тебя убью.
В Децеме не было никого исполнительнее моей «правой руки»: приказы своего начальства, даже самые абсурдные, он не стал бы нарушать и без наличия угрозы его безопасности. К тому же, в наступившем молчании создалось впечатление, что это «наказание» мужчина счел равносильным преступлению.
— И когда я заслужу прощения?
— Никогда. Не в этой жизни точно, — на полном серьёзе ответила я, туша сигарету. Ставя в наших с Дисом не слишком продолжительных, сводящих с ума отношениях жирную точку.
— Ясно.
Иногда его покорность просто обескураживала.
— Ты самый лучший мой солдат, Дис, ты знаешь? — проговорила я уже совсем другим, преувеличенно бодрым, деловым тоном, беря в руки передатчик. — Поэтому я исполню твоё желание.
— Какое? — без особого энтузиазма поинтересовался он, исправно меня не замечая.
— Заветное.
В Тавросе ещё даже не смеркалось. Но вечно занятый секретарь Иберии всё равно ответил не сразу.
Внезапность моего звонка заставила его насторожиться.
— Нет, Адсон, я не перепутала. Мне нужен именно ты, — медленно и убежденно произнесла я. — Если только Иберия не передумал на мой счёт, и весь уже не извёлся от желания со мной поболтать.
Похоже, его босс сейчас слишком занят. Так что даже если бы его расположенность ко мне была вне всяких сомнений, он не стал бы со мной разговаривать. И вообще, какого ляда я творю, названивая ему теперь, после того, что произошло? Не мне ли было велено сидеть тихо?
— Да-да. Кажется, вы там все на ушах стоите. С чего бы?
Не моего это, собственно, ума дела.
— Ладно, ты только не кипятись. Я ведь по делу.
Адсон нашел это удивительным.
— Найди минутку, чтобы передать кое-что своему боссу, идёт? Для начала, насчёт его сына. Наша с Индрой помолвка расторгается.
На пару мгновений секретарь пропал из эфира, после чего тактично осведомился, не сошла ли я с ума, а если даже нет, с чего наши личные дела должны беспокоить Его Величество? Этот вопрос я должна обсуждать исключительно с наследником. Но лучше это делать после того, как протрезвею.
— С того что «этот вопрос» — дело государственной важности. Децема отныне не имеет ничего общего с Нойран.
Конечно, кроме того, что первая подчиняется последнему — между нашими кланами ничего общего.
— Об этом и речь, Адсон. Децема больше никому не подчиняется.
