–?Я понимаю, что вы имели в виду, когда сказали, что это не может принадлежать Рут, – заметил Бовуар.
Гамаш поблагодарил женщин и проводил взглядом Клару и Мирну, которые вернулись в дом.
Бовуар разговаривал с агентом Лакост, они просматривали записи, список находок. Гамаш знал, что Бовуар дает ей инструкции. Направления поиска, пока они будут в Монреале.
Он обошел сад. Одна загадка была разгадана. Монетка оказалась жетоном для новичков Общества анонимных алкоголиков.
Но кто его выронил? Лилиан Дайсон, когда падала? Даже если и так, экспериментальный бросок показал, что жетон остался бы на поверхности и сразу был бы замечен криминалистами.
Может быть, его потерял убийца? Но если он собирался свернуть ей шею, то не стал бы держать жетон в руке. И потом, даже если его выронил убийца, то оставался вопрос: почему криминалисты не нашли жетон сразу же? Как он оказался глубоко в земле?
Старший инспектор тихо стоял в теплом солнечном саду и представлял себе убийцу. Кто-то в темноте прокрался следом за Лилиан Дайсон. Схватил за шею и вывернул. Быстро. Она не успела позвать на помощь, вскрикнуть. Не сопротивлялась.
Но что-то она должна была сделать. Она наверняка взмахнула руками, пусть и на одно мгновение.
И теперь Гамаш ясно видел, что допустил ошибку.
Он вернулся к клумбе и позвал Бовуара и Лакост – те тут же подошли.
Гамаш снова достал из кармана долларовую монетку, подбросил ее в воздух, проследил за ее падением на свежевскопанную землю. Монетка упала на комок земли, ненадолго задержалась там, потом соскользнула с комка, и ее засыпало землей.
–?Ага, значит, эта штука все же могла зарыться в землю, – сказала Лакост. – Так оно и случилось?
–?Видимо, – ответил старший инспектор, глядя на Лакост, которая подобрала монетку и протянула ему. – Когда я ставил этот эксперимент в первый раз, то стоял на коленях, близко к земле. Но если она упала во время убийства, то с большей высоты – тот, кто его выронил, стоял. Жетон набрал бoльшую скорость. Я думаю, что, когда убийца схватил ее за шею, она чисто рефлекторно раскинула руки, и жетон выпал, а пока летел до земли, набрал достаточную инерцию, чтобы зарыться вглубь.
–?Так он оказался под землей, и мы его не заметили, – подытожила агент Лакост.
–?Oui, – сказал Гамаш и развернулся, собираясь уходить. – И это означает, что Лилиан Дайсон должна была держать жетон в руке. Вопрос: зачем ей нужно было стоять в этом саду, держа в руке жетон новичка Общества анонимных алкоголиков.
Однако Бовуар подозревал, что на уме у шефа было что-то еще. Мысль о том, что он, Бовуар, облажался. Он должен был найти этот жетон, а получилось так, что его нашли эти четыре сумасшедшие женщины, поклонявшиеся палочке. В суде это будет выглядеть не очень хорошо для всех них.
Женщины ушли, ушли полицейские. Ушли все, и Питер с Кларой наконец остались одни.
Питер обнял Клару, крепко прижал к себе и прошептал:
–?Я весь день ждал, чтобы сделать это. Я слышал про рецензии. Фантастика. Поздравляю.
–?Хорошие рецензии, правда? – сказала Клара. – Ура-а-а! Ты можешь себе такое представить?
–?Ты шутишь? – спросил Питер, освободился от ее объятий и прошел по кухне. – Я ни минуты не сомневался.
–?Да брось ты, – сказала Клара. – Ведь тебе мои работы даже не нравятся.
–?Нет, нравятся.
–?А что тебе в них нравится? – подначивала мужа Клара.
–?Ну, они красивые. И ты использовала почти все имеющиеся краски.
Он с головой залез в холодильник и выбрался оттуда с бутылкой шампанского в руках.
–?Отец подарил мне эту бутылку на двадцать первый день рождения. Он сказал, чтобы я открыл ее, когда добьюсь громадного личного успеха, и отпраздновал это событие. – Питер сорвал фольгу с горлышка. – Вчера, перед нашим отъездом, я положил ее в холодильник, чтобы мы могли выпить за тебя.
–?Нет, Питер, погоди, – попыталась остановить его Клара. – Мы должны ее сохранить.
–?Для чего? Для моей собственной персональной выставки? Мы оба знаем, что ее не будет.
–?Будет. Если это случилось со мной, то…
–?…может случиться с кем угодно?
–?Ты знаешь, что я имею в виду. Я правда считаю, что мы должны подождать.
Пробка хлопнула.
–?Поздно, – сказал Питер, улыбаясь во весь рот. – Пока тебя не было, нам звонили.
Он аккуратно налил шампанское.
–?Кто?
–?Андре Кастонге.
Он протянул ей бокал. Позже будет достаточно времени рассказать обо всех других звонках.
–?Правда? И чего он хотел?
–?Хотел поговорить с тобой. С нами. С нами обоими. Sante[49]. – Питер взял свой бокал и чокнулся с ней. – И прими мои поздравления.
–?Спасибо. Ты хочешь с ним встретиться?
Бокал Клары замер в воздухе, не дойдя до губ. Она ощущала пьянящий дух пузырьков шампанского. Наконец выпущенных на свободу. Как и она, пузырьки долгие годы, десятилетия ждали этого мгновения.
–?Только если этого хочешь ты, – ответил Питер.
–?А мы можем подождать? Пока все не уляжется немного?
–?Как скажешь.
Но она услышала разочарование в его голосе.
–?Если ты настроен, то мы можем с ним встретиться. Почему нет? Он ведь сейчас здесь. Очень даже можем.
–?Нет-нет, все в порядке. – Питер улыбнулся. – Если у него серьезное предложение, он подождет. Нет, Клара, правда, теперь твое время блистать. И этого у тебя не отберет ни смерть Лилиан, ни Андре Кастонге.
Пузырьки все поднимались из бокала, и Клара спрашивала себя, выпрыгивают ли они сами по себе или их пришпоривают крохотными, почти невидимыми иголочками вроде той, какой сейчас воспользовался Питер. В тот момент, когда они пили за ее успех, напомнил ей о смерти. Об убийстве в их саду.
Она поднесла бокал к губам. Но продолжала смотреть на Питера, который вдруг показался ей каким-то бестелесным. Словно пустым. Немного похожим на пузырь. Улетающий пузырь.
«Я всю жизнь плыл туда, где не видно дна, – подумала она, выпивая шампанское, – и не рукой махал, а тонул».
Как же начиналось это стихотворение? Клара медленно опустила бокал на кухонный стол. Питер сделал большой глоток. Скорее отхлебнул. Большой, мужской, агрессивный глоток.
«Да, вот они, эти строки», – подумала Клара, глядя на Питера.
Шампанское на ее губах было кислым, оно испортилось много лет назад. Но Питер, который сделал большой глоток, улыбался.
Словно ничего не случилось.
«Когда он умер? – спросила себя Клара. – И почему я не заметила?»
– Нет, я понимаю, – произнес инспектор Бовуар.
Старший инспектор Гамаш скосил глаза на Бовуара, занимавшего водительское сиденье. Бовуар смотрел на дорогу – они приближались к мосту Шамплена, ведущему в Монреаль. Лицо Бовуара было бесстрастным, расслабленным. Безмятежным.
Но руки его прочно держали баранку.
–?Если агент Лакост будет повышена до инспектора, то я хочу увидеть, как она будет справляться с возросшими обязанностями, – сказал Гамаш. – Поэтому я отдал дело ей.
Он знал, что не обязан объяснять свои решения. Но предпочел сделать это. Он работал не с детьми, а с вдумчивыми, разумными взрослыми. Если он не хочет, чтобы они вели себя как дети, то и обращаться с ними должен как со взрослыми. Ему нужны были независимые, умные люди. И они у него были. Мужчины и женщины, которые заслужили право знать, почему принимаются те или иные решения.
–?Речь идет о наделении агента Лакост бoльшими полномочиями, только и всего. Расследование по-прежнему остается твоим. Она это понимает, и мне нужно, чтобы и ты это понимал и чтобы не возникало недоразумений.
–?Ясно, – сказал Бовуар. – Просто я хотел бы, чтобы вы сообщили мне об этом заранее.
–?Ты прав. Нужно было сказать. Извини. Я, вообще-то, думал, что было бы хорошо, если бы ты руководил ее работой. В качестве наставника. Если она будет повышена до инспектора и станет твоим заместителем, тебе придется натаскивать ее.
49
?Будь здорова (фр.).
