Она прослезилась. Всю свою взрослую жизнь она хотела этого, страстно этого желала, ежедневно часами медитировала, но так даже и не приблизилась к тому мистическому опьянению, которое сейчас ощущала. Она не знала, даже не мечтала, что оно окажется таким единством со всей реальностью. Все ее прежние поиски были неправильными. Нет ни поисков, ни Эрин. Она никогда не была создана. Она была созиданием и космосом. Индивидуальностей не существует. Ее существование ей не принадлежало, и когда эта последняя иллюзия исчезла, то исчезла и она — растворившись во всем.
Джина Мартинелли ощутила благодать, которая была сиянием Божьим. Только… где же Иисус, спаситель и Господь наш? Она не ощущала его, не могла отыскать его в этом единении…
Но если Господа здесь нет, то это не рай небесный. Это уловка лукавого, Сатаны, который принимает миллион личин и посылает демонов своих, дабы сбить с пути верующих в Него. Но она не даст себя обмануть!
Она сложила руки и начала молиться вслух. Джина Мартинелли была верующей христианкой. Она никуда не уйдет, она станется здесь, дожидаясь единственного истинного Господа.
Маленькая старушка сидела у окна в Шанхае, глядя, как ее праправнуки играют во дворе. Какие они проворные. Ах, когда-то и она была такой.
Она ощутила, как это охватило ее сразу и целиком, как боги вошли в ее душу. Значит, ее время пришло! Она почти ощутила себя снова молодой, сильной… и это было хорошо. Но даже если бы это не было хорошо, когда боги приходят за тобой, ты уходишь с ними.
Последний взгляд на детей, и она отправилась к богам.
Анна Чернова, лежа без сна в лазарете, ставшем ее тюрьмой, слегка ахнула. Она ощутила, как энергия течет сквозь нее, и на какое-то безумное мгновение она понадеялась, что это та же энергия, которая давала ей силы всю жизнь, наполненную арабесками и балетными па.
Но это было не так.
Это было нечто вне ее тела, отдаленное… но у нее имелся выбор. Она могла принять это в себя, стать этим, равно как и это станет ей. Но она сдержалась.
«Будут ли там танцы?»
Нет. Не в том виде, какими она их знала — великолепное напряжение мышц, взмах рукой, изгиб спины. Не творение красоты с помощью физического тела. Нет. Танцев не будет.
Но здесь была энергия, и она могла воспользоваться ей для иного ухода из реальности — избавиться от ее бесполезного тела, этого лазарета и жизни без танцев. Она услышала, как откуда-то издалека донесся крик: «Анна… не надо!» Нет, надо. Анна ухватилась за эту энергию, отказываясь и слиться с ней, и отпустить ее, и притянула к себе. Она умерла, не успев сделать следующий вздох.
Тело Генри содрогнулось. Это было здесь. Это было им. Или не было.
— Это выбор, — прошептал он.
С одной стороны — всё. Все разумы, вплетенные в саму ткань пространства-времени, в точности как догадались Уиллер и другие почти столетие назад. Разумы на квантовом уровне, уровне вероятностных волн, совместно эволюционирующие с самой вселенной.
С другой стороны — личность Генри Мартина Эрдмана. Если он сольется с этим сверхсознанием, то перестанет существовать на уровне себя, его отдельного разума. А собственный разум значил для Генри все.
Он застыл, решая эту проблему, на наносекунды, годы, эпохи. Само время вдруг стало иным. Наполовину здесь, наполовину там, Генри понял эту силу, и чем она была, и чем еще не было человечество. Он увидел финал. Он получил ответ.
— Нет, — произнес он.
Потом он снова лежал на диване, его обнимала Керри, тонкий желтый луч тускло освещал двух других мужчин, а он опять стал смертным и одиноким.
Но остался самим собой.
Месяцы ушли на опознание всех погибших. Годы на полное устранение ущерба мировой инфраструктуре: мосты, здания, информационные системы. Дибелла знал, что еще десятилетия уйдут на предположения и догадки о том, что же реально произошло. Теорий более чем хватало. Мощный электромагнитный импульс, солнечная радиация, космическое излучение, атака инопланетян, глобальный терроризм, Армагеддон, тектоническая активность,
