– Убью тебя! – кричал Роман, круша направо и налево.
– Убей! – сказала Ворона голосом Динаса и, раскинув чёрные крылья, гигантская птица бросилась на Романа, сокрушая перьями.
– Я убью тебя! – безостановочно повторял Сорра, трясущимися руками сжимая меч, чтобы заставить отца замолчать, замолчать и перестать повторять:
– Ты не мой сын!
Они стояли на бойцовской арене.
– Давай! – сказал отец, распуская в воздухе веер нитей, и он расцвёл полыхающим на лезвиях огнём. Огонь взвился во все стороны. – Докажи мне, что ты сильнее, трус!
Белые волосы скалились длинными прядями на плечах, насмешливо расплёвываясь ядом, сидела змея-ширен, но пришла в движение. Сталь зазвенела о сталь. Заревев, вспыхнуло пламя магии. Надрывался ширен. Запах ромэ просачивался в сознание. Запах смерти, запах безумия – причина, уничтожившая его мать,
Ворона каркала, выплёвывая стрелы перьев. Роман призвал магию, расцветая огненным цветком, желая сжечь всё на своём пути, окружил себя щитом силы, родившимся из древнего заклятия призыва:
Аmada аne salva!
Salva ador amada!
Магия пришла и наполнила собой пространство. Роман выхватил меч, но меч не нужен – он уничтожит Ворону голыми руками, раздавит горло. Убить Динаса, в этот раз настоящего, реального. Свершить свою месть, напоить мщение кровью убийцы, и стать...
УБИЙЦЕЙ!
– Убей! Убей! Убей его! – ревели голоса в сознании.
– Убей! – мрачно доказывал отец, – Убей, иначе не получишь престол. Ты всегда знал, Алиссин, что тебе придётся пройти через меня. Я готовил тебя к этому с первого дня рождения. Перешагни через меня, иначе ты не мой сын!
Сталь звенела о сталь, мир наполнялся огнём.
– Слабак! – смеялся отец, раз за разом повергая принца в пыль, безжалостно калеча магией и ширеном. Сорра призывал на помощь всё целительское искуство, окружил себя щитом, но боль была чудовищной. Выбора не существовало – отец убьёт его, или он убьёт отца. Сорра желал убить!
– Убей! – приглашала птица, ухмыляясь, раскрывала клюв, приглашая нападать.
– Убей! – шептало пространство. Если ты убьёшь, безумие прекратится. Останови Динаса... – повторяла мать, вкладывая в его руки алую сигну, – Убей выродка!
– Убей! – визжала Арлесса...
– Убей... – прохрипел наёмник, продолжая двигаться меж разведённых ног.
– Убей... – повторяли тысячи голосов, умоляли тысячи лиц.
Динас нападал яростно, с кривой ухмылкой. Ворона бросалась, швыряя перья, а вокруг полыхало безумие. Удар. Удар. Удар. Ворона был отличным бойцом, а сейчас он в очередной раз доказывал брату, что всё бесполезно, никакая техника Гайто Равана не могла помочь против него – брат сражался двумя мечами, и каждый удар достигал цели, разрывая плоть. Динас атаковал мечами, Ворона взмахнула крыльями, и Роман остался валяться на земле, ожидая финального удара.
– Убей! – выкрикнул Эстерис ди Эрро, улыбаясь сардонической беспощадной улыбкой. – Находясь на земле, он продолжал смеяться, облизывая кровь, сочащуюся из разорванной ширеном губы, – Давай, трус!
Алексис замахнулся, ставя точку, но что-то, не дающее покоя всё это время... далёкая мысль проникла в сознание – чистым, лёгким запахом, поющим стоном пастушеского рожка, девичьей улыбкой... принцесса ромэ сжимала меч, а к её плечу была приколота алая сигна...
– Во веки веков! – сказала она, поворачиваясь к Сорре, протягивая алую сигну. Алая сигна – символ клятвы.
Ширен Сорры погас, змея ширена задрожала, колеблясь.
Ромэ, цветочек драгоценный... Сорра не помнил, просто знал... имя любви – РОМЭ.
– ВО ВЕКИ ВЕКОВ!
Аромат ромэ ворвался в мир, очищая пространство, унося безумие, даря целительный покой, и там, среди алых цветов ромэ, стояла ЛЮБОВЬ.
Ромэ...
Безумие упало с глаз. Он увидел себя со стороны: трясущегося, обезумевшего, со стальной цепью в руках. Змея, соскользнув с плеча, изогнулась стальной коброй, желая нанести смертельный укус, уничтожить дорогого для него человека. Предателя, поступившего с ним нечестно, несправедливо. Виновного в смерти матери, но... он был его отцом. ОН БЫЛ ЕГО ОТЦОМ. Любовь в сердце Алиссина не умерла.
– Во веки веков! – повторила принцесса Ромэ.
Алиссин никогда не был отцеубийцей, он не желал им становиться, он никогда не хотел убивать отца. Он любил отца!!! Он ЛЮБИЛ своего ОТЦА!
Всё исчезло, погас ширен, и остался лишь отец – слабый, бессильный, опирающийся на одно колено, истекающий кровью... и запах ромэ.
Принц закрыл глаза и открыл: мир задрожал, растекаясь слезами боли и отчаяния. Отец ухмыльнулся и медленно поднялся на ноги, занося над ним меч.
– Я убью тебя, тварь! – сказал он.
– Я люблю тебя, – ответил Сорра, понимая, что существует то, через что он никогда не сможет перешагнуть, – Я люблю тебя, – повторил Сорра, начиная постигать смысл поединка, происходящего вокруг...
Он продолжал видеть отца. Отец собирался его убить.
– Я люблю тебя, Роман, – прошептал итаниец одними губами и закрыл глаза, понимая, что меч не остановить, – Во веки веков!
– Я люблю тебя, – глазницы брата сочились кровью. Он стоял перед ним на коленях, а всё, что требовалось от Романа – нанести последний удар, положить конец мучениям, положить конец всему, убить собственное прошлое здесь и сейчас. Мерзкое омерзение, гадину, смеющую паскудить имя любви. Роман вырвет ему губы, располосует ударом меча рот...
– Я люблю тебя, Роман, – прохрипел Ворона, – Во веки веков!
«Роман Артани ди Валь, я люблю тебя и клянусь в ответ: я буду любить тебя вечно... и пусть моя кровь станет тому доказательством, – среброглазая девушка вздёрнула алую сигну, – Руку, ромэ. Во веки веков...» – шепнула Алиссинди, разрезая ладонь.
– Во веки веков, – потерянно отозвался Роман, не понимая, что с ним происходит, откуда взялось видение.
Роман не мог простить брата, остановить руку. Он стоял один, посреди огромного выжженого мира, в нём существовали лишь боль, кровь, и разрушения... Убив Ворону, он продолжит разрушать, и не сможет остановиться, пока не уничтожит всё вокруг. Уничтожать было нечего. Пришла острая тоска и пустота... ссыпался пепел.
– Я люблю тебя, ромэ, – сказал Динас и слёзы, срываясь, текли с худых щёк, убирая уродливую маску, возвращая прежнего брата... самого самошнего и навсегдашгенго... – Хочешь, убей меня, я не подниму на тебя руки... во веки веков! – повторял он заклинанием. – Во веки веков, Роман!
Роман не мог простить, но перед глазами неожиданно появился другой образ – сияющей девушки с серыми глазами – серыми, как камни мостовой, запах ветра унёс дым...
