– Я хочу быть мужчиной для тебя, – шепнула девушка после того, как они долго и до изнеможения занимались любовью, – Хочу обладать тобой, как ты обладаешь мной. Я бы любила тебя, ромэ. Любила долго и нежно, и тебе бы понравились мои ласки.
Светлая ладошка узкой рыбкой проскользнула по спине, опускаясь на золотистые подтянутые ягодицы, сжимая и осторожно лаская впадинку между ними.
– Ты бы позволил мне взять тебя, ромэ?
Роман вздрогнул и поёжился, осознав, куда движется пальчик Алиссинди:
– Что за глупости ты говоришь? – он, ускользая, но не желая обижать девушку, торопливо перевернулся с живота на спину и притянул любимую к себе, – Иди ко мне.
– Отчего же глупости, милый? – Алиссинди обиженно надулась, охотно седлая графа. – Разве в любви существуют запреты? Всё, что приятно двоим – естественно. В Итании женщина может любить женщину, а мужчина – мужчину. Я хочу обладать тобой-мужчиной, но я не могу. Но если бы я родилась мужчиной, всё было бы осуществимо, не так ли?
– Алисси, я не понимаю тебя, – Роман натянуто и как-то беспомощно улыбался, пытаясь понять – с чего возлюбленной пришло в голову говорить о подобных вещах? – Любовь мужчин – грех.
– Грех? – девушка пожала плечиками и, любуясь длинными ресницами, принялась водить по нам пальчиком, обрисовывая линию бровей и овал лица, не забывая целовать особо понравившиеся местечки, – Разве любовь может быть грехом? – опустив ладонь, неожиданно спросила она, сгорбившись.
– Ты говоришь странные вещи, – Роман растерялся и попытался поцеловать девушку, но она уклонилась, глядя на него бездонными серыми глазами. Иногда от этого взгляда у него бежали мурашки по спине.
– Разве любить грех? – вопросила девушка строго и настойчиво, – Значит, ты любишь тело. А не душу?
– Конечно, нет, – Роман запротестовал. – Я люблю тебя.
– Ты любишь моё тело, – упрямо возразила девушка и, усевшись на подушку, подтянула колени к подбородку, закрываясь невидимым щитом.
– Что с тобой? – Роман был в отчаянии. В полемике он не был силён, – Если бы в твоём теле не было твоей души, зачем мне такое тело, Алисси? – спросил он тихо. – Но и без души ты нужна мне, потому что ты – это ты.
– А будь я уродливой и безобразной? Ты бы продолжал любить меня? Скажи! – повернув голову, спросила девушка. Длинные волосы упали вниз, окутывая фигуру снежным плащом.
В комнате царил запах страсти и аромат цветов. К приходу Алиссинди Роман закупил несколько охапок роз, и сейчас они, раздавленные и уже увядшие, валялись по всему гостиничному номеру. Но ни один букет не мог перебить ромэ – Алиссинди машинально подняла алый лепесток и принялась вертеть между пальцев, размышляя о своём.
– Ты не уродливая и не... Ай! – он вскрикнул, потому что, отшвырнув лепесток в сторону, Аллисинди толкнула его на кровать и больно укусила за ухо, – Ты злая бесчувственная девчонка, которая пытается замучить меня странными вопросами, а потом ещё и кусает. – Роман, шипя, потёр больное место – Но и такой я тебя люблю! – закончил он со вздохом и вскинул ладонь, перехватывая вознамерившуюся цапнуть снова девушку.
– Не любишь, – Алиссинди упрямо тянулась к нему губами, но когда Роман сдался, вместо того, чтобы укусить его, она со вздохом потёрлась носом о его грудь, а затем отстранилась, – Любить надо не тело, а душу, ромэ. Ты любишь лишь моё тело.
– А если бы я был старым и уродом? – возмущённо возопил Роман, – Вот, ты бы меня любила?
– Да! – Алиссинди кивнула, не задумываясь, – Я полюбила тебя с той секунды, как увидела твои глаза. Каким бы ты ни был, ромэ. Твои глаза останутся прежними, и в них будет говорить душа. Пока я в них вижу твою душу – буду любить тебя. Мне неважно, какое обличье ты примешь. Ты – вся моя жизнь, Ромэ. Окажись я принцессой и встань передо мной выбор – отказаться от королевства или иметь возможность навсегда остаться с тобой – я выберу тебя, потому что не переживу разлуки. Скажи мне, что чувствуешь ты? Любил ли бы ты меня, если бы я оказалась мужчиной? Смог бы любить мою душу в чужом теле?..
– Да! – Роман привлёк девушку к себе – Не знаю, может я сошёл с ума, но до той минуты, пока я не буду сомневаться, что передо мной ты, я готов любить даже старую колоду – если она будет тобой.
– А мужчиной, ромэ? Сможешь ли полюбить меня мужчиной, совершить грех?
– И мужчиной! – обречённо выдал Роман, окончательно перестав понимать ход мыслей девушки.
– И отдался бы мне? – настойчиво спросила она, – Ты бы позволил мне взять себя, роме? Обладать тобой?
Роман жалобно застонал, напоминая такого милого лапу, что Сорре сделалось смешно и захотелось попросту его затискать – милого мишку. Но разговор был безумно важен, а Роман, как обычно, уходил от ответа, не желая слушать и понимать.
– Алиссинди, прошу, хватит меня мучить разговорами, – заныл он так потешно, что Сорре осталось лишь сдаться, – Я люблю тебя такую, какая ты есть – неужели недостаточно?
– Конечно, – Алиссинди грустно вздохнула и, тряхнув волосами, притянула Романа к себе, – Ладно. Забудь об этом разговоре. Раз не желаешь говорить – найду тебе другое применение.
Она медленно провела пальчиком по его мускулистому животу, спускаясь всё ниже и ниже, пока её пальчики не обхватили напрягшийся желанием ствол.
– Всегда знал, что ты умная девочка, – пробормотал Роман согласно, и аккуратно опрокинул возлюбленную, подминая под себя.
– Вопрос остался открытым, – сообщил Алексис и решительно перевернул его обратно, оседлав бёдра – Но... мы повременим.
========== 29 ==========
Роман ди Валь, сумрачный, лежал на кровати в своей комнате, накрыв голову подушкой. Настроение было откровенно паршивым. Алиссинди, неожиданно отговорившись делами, оставила Романа одного почти на целую неделю и больше не присылала записок, вынуждая графа мучиться и решаться в направлении прогулки до её дома. Безумие - караулить девушку у ворот, но она могла выйти, и им стоило объясниться.
Роман справедливо подозревал, что причиной внезапного охлаждения стал разговор в гостинице - откровенно безумный и странный. Он не понимал, что сделал не так, но Алиссинди словно наказывала его, и видит бог - Роман понятия не имел, за что впал в немилость.
Без Алисси мир сделался серым и тоскливым. Не окажись рядом Сорры, развлекающего напарника всевозможными способами, он бы окончательно взвыл и наделал глупостей. А ведь год назад они с Алексисом были почти врагами - самому не верилось, что когда-то были способны ненавидеть, ругались по любому пустяку. Поистине, судьба плела свои узоры причудливыми зигзагами, и вот ещё один непонятный стежок с Алиссинди. Что взбрело девушке в голову? Она настойчиво, изо дня в день повторяла одно и то же, словно пыталась подвести Романа к неведомой мысли... какой? Она решила сменить пол? Полный абсурд, но Роману не смешно.
- Опять хандрим? - Сорра вошёл в комнату и, застав Романа в столь выразительном настроении, подошёл и решительно содрал подушку с головы, – Вылезай из гнёздышка, "королёк" – я пришёл.
